– Да пойми же ты, мне было совсем невыгодно от него избавляться! Эжен вытаскивал меня из таких неприятностей, что тебе и не снились. Он всегда был слишком добрым и доверчивым, чтобы представлять опасность...

– Эжен был принципиальным фанатиком, не прощающим предательств, - я сжал в кармане прохладную серебряную бирку и повернулся к Беде, чувствуя, как губы кривятся в приклеенной улыбке.
– Он отказался тебе помогать, и не успокоился бы, пока вода не сомкнулась бы над твоей головой. Ты не мог его убить, и не мог позволить остаться в живых. Забавная дилемма, правда?

Очень глупо нападать на черного мага с голыми руками. Поэтому я сначала опрокинул на него тяжелый железный стеллаж.

...Где-то мерно капала вода, гулко отдаваясь в тишине. Грязная лужа покрывала уже весь пол, и в ней по неведомым маршрутам степенно дрейфовали всякие банки-склянки. Я лежал, болтая ногой в воздухе и закинув руку за голову, и меланхолично рассматривал железного паука. Валяться на операционном столе действительно оказалось не столь неудобно, сколько непривычно.

Скрываясь среди обломков, подобралась вплотную и потихоньку навалилась апатия.

– Однажды Эжен вывел меня из города, чтобы показать, как растет хлеб на воле.

– Вот это сейчас было хорошее воспоминание?

Что он понимал? Это был первый раз, когда я вышел за стены. Говоря объективно, больше туда и не тянуло...

– Все равно жаль. Он был хорошим человеком, - нарушил похоронное молчание приграничник.

Я взял протянутую фляжку и с первого глотка согнулся в три погибели, кашляя и отплевываясь. Пора бы запомнить, что технический спирт без вреда для здоровья могут хлебать только маги. А напиться хотелось до жути - мне было дико херово, но даже разбить голову о стену как-то не получилось. Тяжела ты, доля нулевика.

– Он вытащил меня от милосердечников, - Беда сидел на поваленном стеллаже и прижимал стакан к правой щеке, приглушенно шипя и ругаясь по-ниморски. Синяк обещал выйти роскошным, но было бы еще лучше, если бы маг не успел увернуться...

– Кто-то не участвовал в движении Справедливости, - вяло намекнул я.

– Справедливость - в Бе-з-д-ну.

– Это почему еще? А как же ваша прекрасная мечта и "мы железной пятой растопчем жалкие крохи сопротивления, и низшие твари будут валятся в ногах у истинных повелителей"?

– Очень весело. Не хочу жить в мире, которым правят колдуны.

– А Черная Смерть?

Заклинатель бросил взгляд на дальнюю стену и передернулся.

– Смерть - урод.

Понятно, мнения разошлись.

– Ай-яй-яй, видать, Милосердие тебе не поверило. Наверное, сложно оправдываться, когда тебя застают на месте темного ритуала...

Приграничник брезгливо скривился:

– Я не участвовал в этих безумных игрищах. Но какая-то птичка, - он зло стиснул зубы.
– Напела, что одно время мы со Смертью были хорошими приятелями. Меня схватили вместо. Разумеется, это Смерть, куда им схватить его! Смерть штурмовал Илькке, Смерть жег Вальдсу, превращал в прах восточные города, не знаю их имен, а его простили!

Миром правит зависть.

Мы помолчали, думая каждый о своем. Беда пытался уменьшить отек, но регенерация прямо намекала, что сработает только тогда, когда черный маг не станет ей мешать, а я пытался выкарабкаться из бездны уныния. Мир прекрасен и удивителен. Вот как на схеме, на которой еще не налакавшийся уроженец ближнего приниморья пытался изобразить взаимодействие памяти и умертвий - там, где живописно и выразительно изгибается сороконожка, попавшая в клей.

– Колючка тоже не должна была погибнуть...

– Разумеется. Ее же не было в списке.

– Каком списке?
– разом подобрался заклинатель.

– В котором есть некто по имени Ужасающий Мрак и... эм... Синие Зубы?
– я вчитался в строчку, но смысл не изменился.

– Южане!..

– Минога, Костяная Пыль, Звезда Погибели, Оспа, Клыкастое Ожерелье...Серьезно есть такие люди? Да тут одни названия пугают...

– Уже нет, - успокоил благородный рыцарь Беда.
– Не бойся, мы с Ильдойих уже... того.

Ровный столбик отпечатанных на машинке слов. Чернильные линии, перечеркивающие строки, даты и зашифрованные пометки. И два обведенных жирным овалом имени, венчающие список, и частокол добавленных в каком-то исступлении восклицательных знаков, иногда написанных с таким нажимом, что прорывали страницу.

– Номер раз - Черная Смерть, номер два - Беда, - с чувством закончил я.
– Предусмотрительно.

Несколько секунд маг тупо врубался в услышанное, а потом выхватил изрядно помятый листок, вытаращившись на него как на лично оформленное откровение Зверя.

– Этот список мы с Эженом нашли в комнате Ильды, рядом с мешком именных жетонов и досье...

– Все было не так, - мгновенно отреагировал создатель запрещенных артефактов, и я сразу пожалел, что не порылся хорошенько в папках.