С вещевым мешком за плечами, в продымленной шинельке и застиранной гимнастерке, в просторных яловичных сапогах, хотя и начищенных до зеркального блеска, явился Щорс в родной Сновск. Там петлюровцы в цветных свитках и широких шароварах, они грабят, пьянствуют и песни горланят про «вильну Украину». Да к тому еще приближаются немецкие полчища, те, которые пан Петлюра призвал себе в помощь.

В Сновске была небольшая подпольная большевистская организация, с ней и связался Николай Александрович.

Шел февраль 1918 года. В Гомель на заседание революционного комитета съехались представители с мест. На повестке дня всего один вопрос: борьба с иноземными захватчиками. Решили: всюду, где только возможно, организовать партизанские отряды. Организацию отряда в Сновске поручили Щорсу.

Взял слово Николай Александрович. Он поблагодарил за доверие, но постановка общего вопроса его не удовлетворила. Отряды — нужное дело, однако это не все. Для партизанской борьбы с немцами нужны новые методы.

— Какие? — спросили его.

— Немцы продвигаются по железнодорожным магистралям и продвигаются большими массами. Какова наша задача? Мы должны отвлекать их от железных дорог. Мы должны заставлять их углубляться в леса, мы должны дробить их силу, бить их по частям.

Щорс организовал партизанский, отряд — небольшой, всего человек тридцать, но сновские большевики подобрали человека к человеку. В отряде были железнодорожники, годами связанные с партией, были фронтовики — бывалые солдаты, было несколько крестьян — люди пожилые, громившие помещиков еще в 1905 году.

В первый же день утром выстроился отряд на лесной поляне. Крестьяне были в свитках, в валенках, а горожане — кто в пальто, кто в шубе.

— Товарищ командир, отряд построен для инспекторского смотра! — доложил старший.

Щорс молча прошелся по рядам, всматривался в лица, переводил взгляд на ноги.

— Смотра не будет. Отправляйтесь обратно в землянки, побрейтесь, почиститесь, пуговицы пришейте. А кто в валенках явился, пусть домой сбегает, переобуется. На дворе весна, неудобно в валенках топать, а своих складов у нас пока нет: нарядов на обмундирование еще не получили. — Эти слова Щорс произнес спокойным голосом. Но вдруг посуровел его голос: — Вы солдаты революции! Когда наш отряд войдет в какую-нибудь деревню, крестьяне должны по нашему внешнему виду сразу узнать: пришли солдаты великой Коммунистической партии.

Сразу было покончено с «партизанской вольницей». Люди поняли, что одного желания изгнать немцев недостаточно, что, кроме желания, нужна прежде всего революционная дисциплина, которая поможет командиру проявить свое умение.

А что Щорс обладает этим «умением», они убедились в первую же неделю. Он провел удачную операцию против немецкого воинского эшелона, он изгнал вернувшегося в свое имение пана, — смело, дерзко и без потерь Щорс сделал то, о чем мечтал каждый из миллионов украинских тружеников.

Но и в этих незначительных операциях уже сказывался будущий полководец. Он неизменно подчеркивал, что между большой и малой операцией нет никакой разницы: любую операцию надо подготавливать с одинаковым тщанием, ибо результат даже самой незначительной операции влияет на общую боевую обстановку. Вторая особенность: Щорс видел всегда перед своим мысленным взором большую цель — торжество революции и, отправляя людей в бой, объяснял им не только задачу, что стоит непосредственно перед ними, но и пользу, какую она принесет общему делу. Третья: Щорс был одновременно командиром и солдатом, он руководил боем и участвовал в нем с винтовкой в руках. Четвертая: за хаосом и горем 1918 года он ясно видел порядок и счастье послевоенных лет, — так человек видит солнце сквозь набежавшие тучи, и это свое видение он сумел передать своим партизанам.

Следующая операция была более сложная, хотя опять-таки незначительная по масштабам: Щорсу предложили занять Семеновку — большое богатое село, где хозяйничали кожевники, овчинники, маслобойщики. У Щорса тридцать бойцов, а в Семеновке укрепились две анархо-петлюровские банды. В открытом бою их не осилишь. Тут Щорс применил новую тактику: он сам с несколькими партизанами проник в штаб бандитских отрядов, обезоружил главарей, а к их отрядам обратился с речью, простой, ясной. Он им рассказал, зачем Петлюра призвал немцев на Украину, рассказал, какая судьба уготована украинскому народу, если Петлюра укрепится, рассказал, кто такие большевики и за что они борются. Большинство в этих отрядах — крестьянские парни, бедняки, обманом вовлеченные в банды или сами вступившие в нее по невежеству. Слова Щорса дошли до их сознания. И в результате Щорс вошел в Семеновку с тридцатью бойцами, а ушел оттуда с тремя ротами пехотинцев, конным эскадроном, двенадцатью пулеметами и одной пушкой, — большинство вчерашних «бандитов» пошло со Щорсом добывать «волю и счастливую долю».

С этой силой Щорс двинулся к станции Злынка. Оставив отряд в лесу, он с пулеметчиками вышел к железной дороге. К вокзалу подходил немецкий эшелон. Как только состав остановился, высыпали солдаты из вагонов: кто к водопроводному крану, кто в буфет. Вдруг застрочил пулемет: он стрелял из леса, что подходил вплотную к станции. Паровоз дал тревожный гудок. Состав сдвинулся с места. Немцы кинулись к своим вагонам, прыгали на ступеньки. Из леса застрекотали еще два пулемета; возле паровоза начали рваться гранаты. Эшелон очутился в ловушке. Из классного вагона послышались свистки, появились офицеры. Немцы с ружьями наперевес бросились к лесу. Этого и добивался Щорс. В лесу завязался бой, упорный, жестокий. Щорс устраивал засады в оврагах, нападал на мелкие группы, делал обходные марши. Командир немецкой части начал с утра бой силами одной роты, к полудню он вытребовал в лес весь полк, а к обеду уже был втянут в дело новый эшелон, вызванный немцами на помощь из Новозыбкова.