– - Кто-то привез в город больного красной лихорадкой! Прямо перед таверной мальчишка, красный и горячий! Умрет на нашем дворе! Чей это мальчик, признавайтесь! Иначе отправим его из города прямо сейчас! Отец! Ты слышал? Красная лихорадка в городе!

Видимо, хозяин тут же все понял, потому что прогудел, глядя растерянной Лисе прямо в лицо:

– - Как ты осмелилась, дрянь, привезти в город эту заразу? Паршивка, а ну-ка, забирай свое отродье и убирайся отсюда, чтобы ноги твоей здесь не было!

Грубое обращение этого человека мгновенно зажгло в Лисе яростный огонь.

– - Это ты дрянь, если отказываешь в помощи ребенку!
– - совершенно отчетливо проговорила она.
– - Что, струсил? Испугался? Пойди, помолись вашим Знающим, чтобы они защитили тебя и твою семью. А я уже тут у вас была и надышала вам заразы. Так что, бегите, зовите Праведных Отцов.

Лиса сузила глаза, презрительно сплюнула и направилась к выходу. Не тронут, не посмеют. Потому что боятся заразы как огня. И поделом им, жадюги подлые! Значит, выгоняют ее и мальчишек на снег, на мороз. Больного, измученного Хаша, который ни в чем не виноват!

– - Ого, как повернулось дело, -- проговорил кто-то в стороне.

Дорогу перед самой дверью преградил какой-то человек в кожаной крутке с капюшоном. Он положил ладонь Лисе на плечо -- так, точно она была его служанкой или доброй знакомой. После сказал:

– - Подожди, девушка. Это твои братья заболели красной лихорадкой, так?

Лиса скинула его руку с плеча, обогнула незнакомца и молча вышла на двор. В след ей понеслись злые слова хозяина, но Лиса их уже не слушала.

– - Давай, я посмотрю мальчиков, -- мужчина нагнал ее во дворе, подошел к лошади и приветливо сказала прыгающем от холода Ошке, -- твой больной брат на лошади? А ты сам как? Тоже заболел?

– - Ты кто?
– - стуча зубами, выдал Ошка.

– - Это никто. Это просто человек. Нас не пускают в таверну, и нас просто выгоняют из города, -- решительно сказала Лиса и взяла повод лошади.

– - Никто вас не выгонит. Здесь пограничный город, тут соблюдаются законы Суэмы. А в Суэме не выгоняют больных детей на улицу, -- сказал мужчина, решительно снял Хаша с лошади и распорядился, -- вас надо отправить в Суэму. Здесь у меня, к сожалению, нет лекарства от красной лихорадки. Пошли сейчас ко мне, в мою комнату, а как только мальчику полегчает -- отправимся в путь. Я суэмец, я вам помогу. Вы можете мне доверять, и никто вас не прогонит. Здешнему городу зараза не грозит. Даже если и заболеют -- им тут же доставят лекарства.

– - Кто ты такой?
– - не очень вежливо спросила его Лиса, шагая следом за мужчиной обратно в таверну.

– - Зовите меня Галь. Просто Галь, -- последовал короткий ответ.

Хозяин таверны скорчил недовольное лицо, но не посмел возразить Галю. Буркнул что-то своим сыновьям и пожелал, чтобы Создатель хранил всех от беды. Галь со своей горячей ношей поднялся на второй этаж, завернул в одну из дверей комнат и устроил Хаша на широкой кровати с пологом. Снял с него обувь, повернулся к ошарашенной Лисе и распорядился:

– - Протопи тут как следует. Я напою его бальзамом и попробую сбить жар. Хоть немного, чуть-чуть. Иначе он просто сгорит у нас, и мы не довезем его. Давай-ка побыстрее. И сама разденься, когда тут будет тепло. И еще знаешь что...
– - Мужчина потер гладко выбритый подбородок и добавил, -- после спустишься и велишь, чтобы тебе и твоему брату приготовили поесть. Это за мой счет, закажи то, что хочешь. Что тебе больше нравится.

Только теперь Лиса рассмотрела его как следует -- до этого ей мешала злость и спешка.

Галь выглядел, как настоящий суэмец. Высокий, со смугло-золотистой кожей, с абсолютно правильными и ровными чертами лица. Черные, чуть вьющиеся волосы закрывали всю шею, а серые глаза казались бездонными и немного странными. Один пристальный взгляд -- и Лиса чувствовала, что теряется, краснеет и глупеет. И еще казалось, что Галь абсолютно уверен в том, что делает. Ни капли сомнений, только спокойная и даже какая-то мудрая решительность.

Лиса почувствовала, что робеет. Суэмцы -- народ, о котором слагают легенды. Кто она такая, чтобы принимать помощь от суэмца? Да она недостойна и рядом с ним стоять -- так по-крайней мере говорили у них в деревне. Но бросив взгляд на растерянного, расстроенного Ошку, на Хаша, чьи глаза по-прежнему оставались закрыты, а грудь поднималась слишком часто, как будто Хашу не хватало воздуха, Лиса развернулась и пошла вниз.

Хозяин зыркнул на нее так, что если бы его злость могла зажигать -- все бы в таверне пылало ярким пламенем. Лиса изобразила милую улыбку -- пусть злиться, если ему так хочется. Сказала, что желает супа на двоих, вареного мяса с овощами и хлеба. После подумала и прибавила:

– - А суэмец что-то заказывал на обед? Если нет, то и ему то, что он обычно заказывает.

– - Ты слышал, Заим? Поторапливайся. Только в комнату к вам никто еду не понесет. Приходи и забирай сама. Ты-то хоть здорова?