— Я безоружен, друг мой, и очень о том жалею… — канцлер слабо застонал, но справился с собой. — Если бы я сидел в том кресле, что разнесли твои штурмовики, то сейчас мой прах лежал бы на полу… И о каком справедливом суде можно говорить в таком случае?

«Хочешь поговорить? — Гаррисона обуяла тревога, но он проверил каналы связи и успокоился — сейчас все инфор-потоки были перекрыты, и ни о какой трансляции или записи речи не шло, Убежище под колпаком. — Хорошо, поговорим… Всё равно твоё время ушло».

— Я сейчас войду, один и без оружия, — Авель спрятал свой плазмер в кобуру, и встал в обглоданном дезинтегратором проёме входа, расставив руки. — Мне нужно с тобой поговорить…

Ле Рой издал холодный смешок, и щёлкнул чем-то. Холодный биохимический свет люминофора из спасательного комплекта разгорелся тусклым пятном в углу разгромленного кабинета, выхватывая из темноты повалившийся на бок облезлый диванчик, разбросанные медицинские пакеты и тусклый цилиндр гравиизлучателя, мигавший красным пятном активатора. Чуть дальше, в углу, полулежал, прислонившись к ржавой стене, и сам канцлер. В его бледном лице Авель читал боль, смятение и страх, пока приближался, знаком показав своим людям опустить оружие.

Гаррисон прошёл пять шагов, и встал напротив своего бывшего начальника, широко расставив ноги в ботфортах, и сунув руки в карманы. Правая его ладонь стиснула рукоять миниатюрного парализатора. «На всякий случай».

Ле Рой выглядел отвратительно. Его щегольский костюм сгорел вместе с резиденцией правительства, в которую какой-то добрый марсианин выпалил с орбиты кумулятивной боеголовкой вскоре после теракта, а подскафандровый гермокостюм был порван на животе, и испятнан свернувшейся кровью. Сквозь разрывы можно было заметить иссиня-чёрные строчки швов, избороздившие тело Гастона, и это объясняло, почему здесь валялось столько медпакетов из эмергентного набора…

— Да, mon ami Авель, — Ле Рой обратил внимание на вспыхнувший взгляд своего оппонента. — Мне недолго осталось… Автохирурга здесь нет, кто-то его, кхе, a volé… то есть, экспроприировал после консервации убежища…

В душе у Гаррисона боролись жалость к Гастону, который был к нему по-своему расположен как человек и друг, и стремление завершить порученное ему дело. Победила жалость.

— Когда? — Авель дёрнул подбородком в сторону ран.

Ле Рой улыбнулся, растянув бледные губы.

— В тоннеле транспортной линии. Через минуту после того, как я покинул свой кабинет, кто-то щедрый и любящий громкие взрывы приложил по резиденции такой заряд, что капсулу порвало в клочья…

Гаррисон сжал челюсти, и поиграл желваками.

— Надеюсь, флот уцелеет… — продолжил Гастон, медленно приподнимая дрожащую руку с одноразовым красным инъектором, и впрыскивая в шею обезболивающее. — Ахххх…

— Ле Рой… Гастон! — Авель повёл плечами, словно собирался дать кому-то в морду. — Я не отдавал приказа применять именно эту… Этот… Эту срань господню! Кумулятивная боеголовка в твоём кабинете — признаюсь, моя идея, чисто и аккуратно… Но полтора миллиона погибших…

— Уже полтора? — закашлялся канцлер, — Авель, baiser ta mère… Твою мать, чем вы думали?.. Как вы могли?..

Он попытался приподняться, но руки подломились, и Гастон сполз обратно, недоумённо улыбаясь.

— Канцлер, виновные будут наказаны. — Гаррисон скривился, словно раскусив кислый лайм с орбитальных плантаций. — Как только МАСК вышвырнет из своего внутреннего пространства Протекторат и…

— Вот ты сам, Авель, в это веришь? — Ле Рой закашлялся ещё сильнее, и в уголке его рта появилось карминово-красное пятнышко. — Merde… Кровавый диктатор истекает кровью… Звучит комично…

Авель почувствовал, как к его щекам приливает кровь. «Канцлер знал, что его собираются свергнуть? Но как? Кто предал?»

— Марсианское Сопротивление сейчас сильно, как никогда! — Гаррисон вздёрнул подбородок вверх, и отвернулся от Ле Роя, бросая взгляд на замерших у входа бойцов. Частично его риторика была предназначена для них, но большей частью — для самого бывшего секретаря, ныне ставшего эмиссаром МАСК и главой подполья. — У нас достанет средств и ресурсов, чтобы справиться с любым противником! Даже Земля вынуждена будет прислушиваться к нам, когда Сопротивление будет держать палец на спусковом крючке оружия, приставленного к виску Протектората!

— Если ты про устройство с Той Стороны, что предназначено для превращения Солнца в сверхновую, — тихо рассмеялся Гастон, шипя от боли в истерзанном теле, — то оно не сработает…

— Откуда… Кто предал? — Авель понизил голос, и вынул руку с парализатором из кармана. Ответный взгляд Ле Роя ожёг его, словно нейробич: «Лжец!» — Говори, или тебе не поможет даже обезболивающее… Об этом не знал никто, даже из «Клуба Трёхсот»!

— О проекте «Спелая вишня» знали люди, стоящие на верхних уровнях управления Сопротивлением: старший инженер-исследователь Аввадов — твой бывший куратор, которого не так давно отправили отбывать срок в теле «землеройки», якобы за растрату средств, вице-адмирал Курнецки, погибший год назад на учениях в Поясе, и я. — Ле Рой широко улыбнулся, показывая обагрённые кровью губы, и погрозил пальцем Авелю. — La surprise! Активатор «Вишни» сейчас находится очень далеко отсюда…