– Кажется, синхронизация хромает.

– В те дни у итальянских создателей фильмов был такой стиль. Они дублировали все диалоги после съёмок, - объяснил Дэн, не открывая глаз от экрана. – И поскольку никто не заботился о том, чтобы записать живой звук, Феллини, как известно, включал громкую музыку, чтобы вдохновить актёров, а актёры говорили обобщённые реплики, которые потом он заменял теми, которые считал подходящими. Вот почему движение их ртов не совпадает с тем, что они говорят, но с другой стороны, поэтому действо такое плавное. Поскольку они время от времени танцуют под музыку.

– Как красиво!

На белом песчаном пляже процессия героев фильма смешалась с людьми в нарядах клоунов и циркачей, все были одеты в белую, парадную одежду. Затем фокус резко перемещается к цирковой арене, пустой, за исключением ребёнка, который играет молодого Марчелло Мастрояни. Он играет на флейте. А пятно света темнеет. Конец.

– А, - говорю я, сбитая с толку.

– Концовка должна показать, что он примирился с тем, кто он есть… должна показать, что он исцелился.

– А, - снова сказала я.

– Знаю, Феллини иногда бывает абстрактным, - сказал Дэн, а его глаза светились. – Посмотри его как-нибудь со мной с самого начала.

– Посмотрю, - улыбнулась я в ответ, впервые заметив зелёные пятнышки в его карих глазах. В комнате без светящегося экрана и звука кино на фоне стало слишком темно и неожиданно тихо, мы сидели на диване слишком близко друг к другу. Я быстро встала и подняла туфли с пола.

– Мне пора спать.

– Конечно. Мне тоже, - сказал Дэн, поднимаясь и выключая телевизор и видеопроигрыватель.
– Подожди… у тебя сегодня должна была быть встреча, да?

– Ага.

– И как прошло?

– Хорошо, на самом деле хорошо. Но мне пока не с чем сравнить, так что я думаю, мне нужно пройти через всё это, ну, ты понимаешь. Так, что я возьму паузу, и, знаешь, не буду торопиться с решением.

То, что я говорила, мне и самой показалось странным, словно я играла роль профессиональной актрисы, у которой всё время какие-то встречи, и она уже пресытилась ими. Мне хотело сказать Дэну, что мне понравился Барни Спаркс, но я с подозрением отношусь ко всему, что даётся слишком легко. Не знаю, почему я не сказала это сейчас, и почему не воспользовалась шансом сказать да в офисе Барни.

Я чувствовала себя актёром из итальянского кино шестидесятых, который говорит шаблонные фразы на камеру, а потом ему подставляют настоящие.

У Джо Мелвилла, главного агента агентства Абсолют, было только одно окно, в три тридцать в пятницу. Потом он улетал в Лондон, чтобы встретиться с клиентом на месте, а следующего окна нужно было ждать не менее двух недель. По крайне мере, так мне монотонно сказала по телефону девушка с британским акцентом. Мне не хотелось ждать. К тому времени всё может измениться. К тому времени Джо Мелвилл может забыть обо мне.

Но мне нужно было быть в пятницу в четыре тридцать в клубе. Мне нужна пятничная смена, мне нужны деньги, но если опоздать хотя бы на минуту на смену, то Герб отправит домой и вызовет другую официантку, которую оставляет на телефоне на всю ночь. Очень жёсткие рамки, но они дают гарантию, что мы всегда придём вовремя, и у Герба никогда не будет недостатка в работниках.

И всё же, думаю, у меня будет шанс, если я предупрежу Герба заранее.

– Герб, есть небольшой, в смысле, очень-очень небольшой, шанс, что в пятницу я опоздаю на несколько, всего на несколько минут, потому что у меня важная встреча в очень важном агентстве.

Обычно я так не хвастаюсь, но иногда Герба можно впечатлить такими вещами. Ему нравится ставить себе в заслугу успехи всех людей, которые прошли через клуб, и к которым он относился, как к дерьму, но он очень сентиментально вспоминает о них, когда они добиваются успеха.

– Если ты уже знаешь, что опоздаешь, то я должен забрать твою смену, Фрэнни, - сказал он строго.

– Нет, нет, я не знаю, наверняка, опоздаю или нет. Вот, что я говорю. Вероятнее всего, я не опоздаю, Герб…это всего лишь может случиться.

– Я не могу рисковать.

Герб смотрит чересчур много сериалов про полицейских.

– Забудь, - вздохнула я. – Не нужно было даже упоминать об этом. Я буду вовремя.

– Рики! – крикнул Герб моему приятелю-официанту Рики, который наполнял солью и перцем солонки. – Возьми смену Фрэнни в пятницу.

– Герб! – теперь я запаниковала. Мне на самом деле нужна эта смена. – Нет. Забудь, что я сказала. Не бери в голову. Я приду, клянусь. Я приду заранее.

Комики в баре, которые до сих пор пили, видели эту сцену и вступились за меня, назвали Герба в лицо козлом и купили мне текилу, которую настояли, чтобы я выпила перед ними. Единственные люди, у кого был Герб под каблуком, эти самые комики, которые до сих пор пьют, потому что они были самыми смешными, и он не хотел, чтобы они трезвели. Герб попытался их напугать, выпятив грудь, он заявил: