Отец не спеша вернулся к палатке, и мать оглядела его критическим оком. Он спросил:

— Так, говоришь, Том получил работу?

— Да, сэр. Мы еще спали, а он уже ушел. Ну-ка открой этот ящик и достань себе чистый комбинезон и рубашку. И вот еще что, мне самой некогда, — вымой уши Руфи и Уинфилду. Там есть горячая вода. Ладно, па? Поскреби им как следует и шею и уши. Так, чтобы детки у нас блестели!

— Ишь раскудахталась! Что это с тобой? — проворчал отец.

Мать воскликнула:

— Надо, чтобы у семьи был приличный вид! В дороге до того ли было? А сейчас никто нам не мешает прибраться. Оставь грязный комбинезон в палатке, я его выстираю.

Минут через пять отец появился в побелевших от стирок комбинезоне и рубашке. И он повел приунывших, испуганных детей к санитарному корпусу.

Мать крикнула ему вдогонку:

— Уши покрепче потри!

Дядя Джон вышел из мужской половины корпуса и посмотрел по сторонам, потом вернулся обратно, сел на унитаз и долго сидел там, подпирая руками разболевшуюся голову.

Мать сняла со сковороды румяные лепешки и только успела опустить в кипящее сало ложку с тестом, как на землю возле костра упала чья-то тень. Она оглянулась через плечо. Позади нее стоял небольшого роста человек, тощий, как жердь, с загорелым морщинистым лицом и веселыми глазами. Швы на его чистом белом костюме были посекшиеся. Он улыбнулся ей и сказал:

— С добрым утром.

Мать недоверчиво оглядела его с ног до головы и нахмурилась.

— Здравствуйте, — сказала она.

— Вы миссис Джоуд?

— Да.

— Меня зовут Роули. Я управляющий лагерем. Зашел посмотреть, как тут у вас, все ли в порядке. Может быть, вам что-нибудь нужно?

Мать недоверчиво разглядывала его.

— Нет, ничего не нужно, — ответила она.

Роули сказал:

— Я спал, когда вы приехали. Хорошо, у нас нашлось свободное место. — Говорил он приветливо.

Мать сказала просто, чистосердечно:

— Мне здесь все нравится. Особенно прачечная.

— Подождите! Скоро женщины соберутся на стирку. Вот будет весело! Как на молитвенном собрании. Знаете, миссис Джоуд, что они вчера придумали? Стали петь хором. Поют гимны и трут белье в такт. Я просто заслушался.

Лицо матери мало-помалу подобрело.

— Да, это, наверно, хорошо было. А вы хозяин?

— Нет, — ответил он. — Здешний народ любого хозяина не у дел оставит. Поддерживают чистоту в лагере, следят за порядком — сами со всем справляются. Я таких людей в жизни не видывал. В помещении, где у нас бывают собрания, шьют одежду, мастерят игрушки. В жизни не видывал таких людей.

Мать посмотрела на свое грязное платье.

— А мы еще не успели прибраться, — сказала она. — В дороге трудно поддерживать чистоту.

— Точно я сам этого не знаю, — сказал Джим Роули. Он потянул носом. — Чем это у вас так вкусно пахнет — кофе варите?

Мать улыбнулась.

— Правда, вкусно? На воздухе всегда все вкуснее. — И она сказала с гордостью: — Мы сочтем за большую честь, если вы позавтракаете с нами.

Он подошел к костру, присел на корточки, и это окончательно обезоружило мать.

— Мы гордимся таким гостем, — сказала она. — Завтрак у нас не бог весть какой, а все-таки добро пожаловать.

Джим Роули широко улыбнулся ей.

— Я уже завтракал. А вот от кофе не откажусь. Уж очень вкусно пахнет.

— Пожалуйста, пожалуйста.

— Вы только не торопитесь.

Мать налила в оловянную кружку кофе из консервной банки. Она сказала:

— Сахара мы еще не купили. Может, сегодня достанем. Если вы любите с сахаром, тогда будет невкусно.

— А я не пью с сахаром, — сказал Роули. — Он только вкус отбивает у хорошего кофе.

— Нет, немножко все-таки не мешает, — сказала мать. Она вдруг пристально посмотрела на него, стараясь понять, почему он сумел завоевать ее так легко и так быстро. Она искала разгадки в его лице и не находила в нем ничего, кроме приветливости. Потом она посмотрела на его белый пиджак, посекшийся по швам, и окончательно успокоилась.

Он потягивал кофе из кружки.

— Женщины, наверно, зайдут к вам с утра.

— Мы еще не успели прибраться, — сказала мать. — Им бы лучше повременить, когда мы немного устроимся.

— Ну, их этим не удивишь, — сказал управляющий. — Они сами так приехали. Нет, комиссии у нас хорошие, потому что они все понимают. — Он допил кофе и встал. — Ну, надо идти. Если вам что-нибудь понадобится, заходите в контору. Меня всегда можно там застать. Замечательный кофе, благодарю вас. — Он поставил кружку на ящик, помахал на прощанье рукой и зашагал вдоль палаток. И мать слышала, как он заговаривал с людьми, попадавшимися ему навстречу.