Этот человек говорил по-английски, и Виктория сначала подумала, что это тоже её соотечественник с потопленного корабля. Но тот добавил:

– Мы ведь союзники и товарищи по несчастью. Вы – с английского корабля… или с американского? А я – с советского.

Он ловко взобрался в лодку, почти не покачнув её, быстро глянул на мёртвого моряка, всё понял.

– Мы скоро похороним его, – сказал девушке. – На острове.

До этого момента сознание Виктории всё ещё оставалось туманным. Она смотрела молча, и веря и не веря: может, она бредит, грезит?.. Но тут вдруг резко пришла в себя:

– На каком острове?

– Через полчасика увидите, вон в той стороне. – Он указал туда, куда уже уверенно грёб, направляя лодку. – Это ведь район архипелага Новая Земля. До большого острова далеко, но вокруг много маленьких. К одному мы скоро причалим.

Она смотрела на этого необыкновенного человека, понимая, что он – её спаситель. Позже, анализируя своё тогдашнее состояние, она учла всё: пережитые ужас, страх, отчаяние, смирение с мыслью о гибели, физическое ощущение уходящей жизни… Да, её разум к тому моменту был не совсем нормальным, и пришедший на помощь случайный человек мог показаться идеалом, чуть ли не богом! Но в главном она не ошиблась: он был частью её самой, её продолжением, её половинкой. Его взгляд, обращённый к ней, наполнял тело теплом и жизнью. Его голос входил в сознание и растворялся там, словно это были её собственные слова и мысли. Улыбка мгновенно вызывала ответную улыбку… Да, он был чужой, незнакомый, невесть откуда взявшийся, но… самый родной.

Скоро они причалили к каменистому острову. Там у них оказалось достаточно времени, чтобы всё узнать друг о друге.

– Я и сейчас вижу этот остров, мой мальчик. После войны я покупала книги и фотоальбомы о северных островах, об архипелаге Новая Земля. Там были изображены пейзажи очень похожие. Но я и без того никогда не забывала…

Они причалили в узком, врезающемся в сушу проливе, который Антон назвал «губой». С одной стороны тянулись громоздящиеся друг на друга большие валуны, местами покрытые льдом и снегом. С другой – ровная полоса небольших камней, переходящих в тундру – пёстрый ковёр цветов. Среди валунов они похоронили Силву, сами же ушли в сторону тундры, к берегу маленького оттаявшего озера. Пока Антон собирал «хворост» и разводил костёр, Виктория бродила, рассматривая цветы, мох, травы и колоски. Нашла даже какие-то грибы, которые позже Антон назвал «груздями». Но больше всего её поразили карликовые берёзы, стелящиеся по земле, как кустарник. А ещё – миниатюрные, словно игрушечные ивы. И опять же её спутник объяснил, что эти полярные ивы – самые маленькие на земле деревья. Ещё в лодке, в море, девушке подумалось, что рядом с ней находится человек, который всё на свете знает и умеет. Теперь же она постоянно видела этому подтверждение. В тужурке Антона оказались спички, запаянные в непромокаемый футляр. У него был нож и пистолет, который тоже сохранился в боевой готовности. Он собрал цветочки и стебельки, сказав, что они очень целебные, заварил из них чай. Когда Виктория напилась этого обжигающего травяного чая и по-настоящему отогрелась у костра, она поняла, как прекрасна жизнь и поверила, что всё ещё впереди. Она заплакала, потом засмеялась и снова заплакала. Антон обнял её за плечи, крепко прижал к себе, и она спрятала лицо в его распахнутой тужурке, ощущая сквозь шершавую ткань форменной рубахи биение его сердца. И поняла, что счастлива, как никогда ещё не была в жизни.

За два дня на острове, они, казалось, поведали друг другу о себе всё. Она называла его Тони, он её – Тори: она сама ему сказала, что родные зовут её так… И, с самого начала, Антон рассказал ей, как очутился в море, рядом с её лодкой…

Месяц назад капитан второго ранга Антон Вербенцов возвращался из Исландии в Советский Союз на теплоходе «Старый большевик», в составе конвоя PQ-16. Они везли в трюмах взрывчатые вещества. Немецкие самолёты и подлодки не давали им продыху с первых же дней плавания, хорошо что охранение у конвоя было мощным. Несколько кораблей погибли, но это было предсказуемо. Экипажи их были подобраны почти без потерь. Но вот на шестой день в теплоход угодила-таки бомба, и начался сильный пожар. Огонь подбирался к взрывоопасному грузу, этого нельзя было допустить… Восемь часов капитан вместе с командой бились с огнём, не подпускали его к трюмам. Им это удалось! Конвой догнали и в порт пришли вместе со всеми… Именно ему, Антону Вербенцову, английский офицер передал восхищение своего командования и своё лично.

… Энтони мельком подумал: «Ясно теперь, почему бабушка так хорошо запомнила именно этот факт!» Но он продолжал слушать дальше.

«Старый большевик» хоть и сумел пройти весь путь, но был сильно повреждён. Он стал в док на ремонт, моряки распределились по другим кораблям. А капитан Вербенцов получил под командование тральщик с небольшим экипажем, стал почти ежедневно выходить на боевые задания.

Известие о том, что вышел новый конвой, под номером 17, в Мурманске встретили с радостью. Очень, очень нужны были русскому фронту и танки, и самолёты, и грузовики, и оружие… Эсминцы, сторожевые корабли и тральщики Северного Флота готовились выйти к той зоне, где они принимали на себя конвоирование и охрану транспортов с грузами. Это, как рассказал Антон Виктории, территория между островами Медвежий – Тромсе и портами Мурманск и Архангельск. Очень опасный участок пути – близкий к базам и аэродромам в Северной Норвегии… И вдруг – ошеломляющее сообщение: транспорты оставлены без охраны, корабли бомбятся, торпедируются, топятся!.. Эфир сотрясается от взываний о помощи! Из Архангельска и Мурманска на помощь вышли суда для прикрытия тех кораблей, которые ещё оставались на плаву, для поиска и спасения погибающих людей. С аэродрома Кольского полуострова полетели самолёты.

Тральщик, который вёл Антон, увидел маленькую надувную лодку, почти сливающуюся с волнами, 8 июля. Издалека, в бинокль, разглядел в ней фигуры людей. «Кажется, есть живые, – сказал стоящему рядом матросу. – Спустись вниз, пусть прибавят обороты. Я сам поведу» И стал к штурвалу. Корабль развернулся, стал приближаться к лодке. И тут – торпедная атака! Подводная лодка подошла незаметно, почему не услышали её акустические приборы – непонятно. Впрочем, Антон знал, что рыскает в этих водах немецкая подлодка, которую моряки прозвали «Призрак»: появляется внезапно, бесшумно, атакует без промаха. Говорили, что её капитан молод, красив, смел до отчаяния, циничен, и что он – любимчик самого Гитлера.

– Знаешь, Тори, – рассказывал Антон, – тральщик судно небольшое, две торпеды просто разорвали его в клочья. Вся моя команда, пять человек, была внизу, только я – на палубе. Все погибли, а меня отбросило взрывом далеко в воду. Я не потонул, потому что не потерял сознание, потому что хороший пловец и потому, что увидел твою лодку совсем близко.

«А ещё потому, – подумала она, – что должен был спасти меня. И мы должны были встретиться, обязательно…».

Антон, как оказалось, отлично ориентировался не только на местности, но и во времени. У них не было часов: Виктория свои просто забыла надеть, торопясь с Уиллом отплыть на «Даниэль Морган». А у Антона при взрыве и его падении в воду лопнул кожаный ремешок и часы утонули. Он сказал девушке с сожалением:

– Жалею невероятно. Это было отцовское наследство. Наручные «Вашерон и Константин», со знаком фирмы – мальтийским крестом…

– У Уильяма тоже были швейцарские, «Патек Филипп», – тихонько произнесла Виктория.