– Ну и что?

– Поясок. Тот самый поясок без платья, который мы нашли в квартире Лизы Донцовой, принадлежит платью той, что была убита в Мисхоре.

Жаров даже присвистнул от удивления. Выходит, что женщина, убитая в Мисхоре, была связана с Лизой, убитой на пляже. Она была у нее дома и оставила там свой поясок. И обе были убиты в один и тот же день.

– А у меня тоже новости, – сказал Жаров и протянул следователю кулон, найденный на пляже.

Выслушав его короткий рассказ и соображения по этому поводу, Пилипенко усмехнулся:

– Ты всюду видишь мистику, а все объясняется гораздо проще. На что похож этот кулон?

– На каплю воды, на запятую…

– На клюв, на клык, на червяка… – подхватил следователь. – Это всего лишь инь. Или ян. Если сложить с другим таким же кулоном, получится известный восточный символ.

– Инь-ян упоминаются в письме!

– Да. Мне знакома эта вещица. Она продается в киосках, кажется, ее делают в Симферополе. Изначально это медальон с двойной цепочкой, круглый, инь и ян. Но если его разломить, а он специально так сделан, что его можно легко разломить, то получится два кулона: один инь, другой – ян. Игра для влюбленных. Кто-то покупает медальон и носит его, пока не встретит свою половину. Когда ему кажется, что он ее встретил, то разламывает медальон и отдает вторую часть ему или ей, соответственно.

– Получается, что Олег и Лиза были знакомы давно, и про любовь с первого взгляда он тоже насвистел?

– Да он много чего насвистел… И я еще раз допрошу его при первой же возможности. А сейчас у нас другое, не менее интересное дело.

– То, что ты нашел этот кулон на пляже, – подал голос до сих пор молчавший Минин, – не говорит впрямую о том, что парень и девушка были знакомы раньше.

– Но это же очевидно! – воскликнул Жаров. – Одна половина у него, другая – у нее.

– Если подумать, то можно принять и другую версию.

– Какую, например?

Минин не ответил. Машина остановилась перед двухэтажным домом. Все вышли на улицу, которая уже была раскалена добела, несмотря на то, что шел всего лишь одиннадцатый час утра.

Слишком много в этом деле квартирных хозяек, – подумал Жаров, когда очередная, уже третья хозяйка провела их в комнату убитой.

Двое оперативников огляделись по сторонам, быстро натянули перчатки и, не сговариваясь, двинулись к противоположным стенам. Минин распахнул планшет, готовый вести протокол обыска.

– Стойте! – вдруг встрепенулся Пилипенко.

Оперативники замерли, словно в детской игре, белея своими перчатками на весу.

– Кто-то уже побывал здесь до нас, – сказал следователь. – Смотрите: ящики стола не задвинуты. Пепельница валяется на полу. Постель явно ворошили.

Вывод напрашивался сам собой: причиной убийства могла быть какая-то важная вещь, которая находилась в этой комнате. Жаров внимательно осмотрелся вокруг, надеясь первым определить, что именно здесь пропало.

Минин отложил блокнот и принялся фотографировать явные следы предыдущего обыска. По многим признакам было видно, что здесь орудовал непрофессионал.

– Витя, не трогай тут ничего! – прикрикнул Пилипенко на Жарова, который склонился над опрокинутой пепельницей.

– А я и не трогаю, – невозмутимо огрызнулся Жаров.

– А ты, – следователь повернулся к Минину, – поищи-ка для начала все возможные отпечатки.

– Я не трогаю, – повторил Жаров. – Я просто рассматриваю окурки этого крепкого «Ирбиса».

– Что? – удивленно отозвался Пилипенко.

– «Ирбиса», – сказал Жаров. – Того самого, с наблюдательных постов.

– Початый блок «Ирбиса» в ящике серванта, – механическим голосом сообщил оперативник и, не оборачиваясь, показал коробку на вытянутой руке.

– Так. Вот и найден тот, вернее, та, кто следил за Донцовой Лизой.

– Видеокамера с телеобъективом на полке серванта, – доложил оперативник.

– Кассета?

– Без кассеты, – последовал ответ.

– Здесь же: цифровая камера с двадцатикратным зумом.

– Без карты памяти, – догадался следователь.

– Да. Тот, кто был здесь до нас, забрал всю информацию, – подтвердил оперативник.

– При девушке не было никаких вещей, даже документов и мобильного телефона. Очевидно, убийца и их забрал с собой.

– Паспорт на имя Павловой Инны Степановны, – тотчас донесся голос оперативника. – В верхнем ящике стола.

– Регистрация?

– Москва.

Пилипенко вдруг сорвался с места и быстро прошел на кухню. Жаров проследовал за ним. Кухонная утварь была почти не тронута, в мусорном ведре валялись опорожненные консервные банки.