– Думаю, надо плыть на этот остров и выкрасть их, – предложил Плахов.

– Это вряд ли! Рабов хорошо охраняют, – возразил Бен.

– Ну, значит, мы отобьем их у охранников, – поддержал Семеново предложение Самойлов.

– И сбежится пол-острова, – Бен отхлебнул из бутылки.

– Хорошо, – Плахов с трудом сдерживался, – я полагаю, вы там бывали. Что вы посоветуете?

Бен сел за стол и, почувствовав себя хозяином положения, предложил свой хитрый ход:

– Я посоветую дождаться, пока их продадут.

– Ну, все, любому терпению приходит конец! – Плахов воткнул вилку в стол и набросился на мерзавца.

Самойлову с трудом удалось оттащить его от пирата. Оставшись в гордом одиночестве на полу, оскорбленный Бен поднялся и отряхнул камзол:

– Даже договорить не дал!

– Тебя слушать – уши вянут! – все еще петушился Плахов, удерживаемый Самойловым.

– Может, все-таки дослушаем? – вмешался Вангувер. Бен вновь оседлал табурет во главе стола и обиженно продолжил:

– Нет, если вам не нужны мои советы, я умываю руки. Выпутывайтесь из этого сами, – он картинно бросил нож и поднялся, чтобы уйти.

– What? [21] – раздался голос хозяйки таверны.

– Take your place! [22] – приказала Энн.

Черт побери, ну почему эта баба имела над ним такую власть!

– Хорошо! – Бен снова сел на табурет. – Я хотел сказать, надо дождаться, пока их продадут, проследить за тем, кто их выкупит, и уже потом реквизировать.

– Что? – переспросил Самойлов.

– Он имел в виду отобрать, – пояснил Вангувер.

Самойлов взглянул на пирата, потом на товарищей и тихо сказал:

– Ну, а что, может сработать.

– Ладно, – неохотно отозвался Плахов.

– Я "за", – откликнулся Вангувер.

– Я тоже, – присоединился Самойлов.

Бен, которому эти пустые объяснения уже порядком надоели, отправил помидорину в рот и возвел глаза к небу:

– Господи, зачем я в это ввязываюсь?

Плахов был готов выступить сию же минуту, но тут Егорка подал голос:

– Хорошо-то оно хорошо, ваши милости! Но чем реквизировать? Оружия бы надо поболе.

Друзья переглянулись. И впрямь, с их арсеналом вряд ли можно было рассчитывать на победу. Бен в который раз убедился, что Плахов зря кипятится. Отвага, она, конечно, делу подмога, но и голову на плечах надо иметь. Именно это нехитрое приспособление не раз выручало Бена Андерсена из беды. В таких философических размышлениях пират проглотил очередной кусок и взглянул на Энн Бони. Эта чертовка всегда умела найти к нему путь, и в этот раз вкусный обед размягчил его сердце и настроил его на несвойственный лад. Милосердие овладело душой Бена Андерсена и продиктовало ему дальнейший ход мыслей:

– Энн! – обратился он к хозяйке. – А у тебя остались твои запасы?

– Я говорила, что завяжу с этим, и я завязала!

– Энн! – повысил он голос.

– Я сказала, нет! – отрезала Энн… кусок телятины.

– Энн!

Черт подери, ну почему этот мужчина имел над ней такую власть?!

– Ладно! – сдалась она на милость победителя. – Но это в последний раз!

Энн воткнула нож в разделочную доску, обтерла руки о передник и направилась к тайнику. Когда друзья откинули крышку, то обомлели. Пистоли, мушкеты, шпаги, пиратские сабли блестели на солнце.

– Свят, свят, свят! – перекрестился Егорка.

– Вот теперь мы повоюем! – обрадовался Плахов.

Суетный день близился к своему концу. Солнечный диск медленно закатывался за горизонт, еще мгновенье и мир погрузился во тьму. Джо Баккет в очередной раз приложился к бутылке, взирая на ночную мглу за окном каюты.

– Вы рано начинаете пить, – раздался за спиной голос Арновиля.

Может быть, это замечание, а может, тьма за окном, приправленная бутылочкой доброго рома, расположили Баккета к откровениям:

– Когда мы с братом попали в приют, единственным, что согревало нас, была бутылка старого бренди, которую брат стянул у какого-то бездельника. Нам было лет по семь. Так что у него и у меня эта привычка с детства.

– Какая грустная история… – усмехнулся сэр Генри.

– Да… – протянул сентиментальный Баккет.

– Видимо, у каждого пирата есть что-то трогательное в душе, что он прячет внутри своей волосатой груди!..