— Ну?

— Я знаю… вернее, догадываюсь…

— Ну говори же. Не тяни.

— Ты остался в городе специально?.. Или…

— Не забивай себе голову… Много будешь знать, рано состаришься.

Но она настаивала:

— Да, я догадываюсь. Именно так и есть. Хоть одно слове скажи — да? Ну, пожалуйста.

— Да, — уступил он в почувствовал, как от того, что соврал, ему свело скулы.

Чабахан подлетела к нему и крепко поцеловала в щеку.

Когда он пришел в себя — сестры уже не было рядом, на веранде слышались ее торопливые шаги.

Посветлело небо, посветлели безлюдные улицы — выбиралось из-за лесистых холмов огромное солнце.

Азамат шел не спеша; невольно потирал щеку, куда поцеловала сестра.

Послышался скрип несмазанных колес. Встречная женщина тащила за собой тележку. Азамат пригляделся. «Ба, да это же Маргарита Филипповна… Неужто она, завхоз школы?» — опешил он. Встречаться с ней ему не хотелось, но и отступать было поздно — бог знает, что она о нем подумает.

— Вы разве не уехали?

Маргарита Филипповна остановилась, перевела дух.

— Как видишь. — Поблекшая косынка на голове старила и без того немолодое ее лицо, а отсутствие одной руки делало ее совсем несчастной.

— Так вы же вроде собирались…

— Собиралась, да передумала. Мне-то чего бояться? Или птица важная? Я человек незаметный. А вот ты-то чего в горы не ушел?

— Со мной такое случилось… В такой переплет я попал… — На ходу он стал придумывать оправдание. — Я был уже возле пекарни, когда поблизости разорвался снаряд. Ударной волной меня припечатало к стене дома. Потерял сознание. Пришел в себя… Кто-то меня тормошит, пытается поднять. Смотрю и глазам своим не верю… — Азамат перехватил ее настороженный взгляд. — И знаете, кто? Дядька мой…

— Какой еще дядька?

Он только теперь сообразил, что Маргарита Филипповна ничего не знает об Амирхане. Можно было и не говорить о нем, но нужно же что-то срочно придумывать в оправдание, и потом от людей все равно не скрыть такой новости. Тем не менее он задумался: то ли выложить все со всеми подробностями, то ли рассказать с пятого на десятое? Очень нужно отчитываться перед завхозом.

— Есть у нас… в нашей семье такой. Появляется и исчезает, когда ему вздумается. — Он сам удивился тому, как искренно и просто ответил.

— Да-да, вроде бы слышала. Абреком был, да исчез потом.

«Все знает, только притворяется», — подумал Азамат и сказал:

— Он самый. Выполз, как таракан. Достанется нам хлопот с ним. — Он потрогал затылок, напоминая женщине об ушибе.

— Нет худа без добра. Не подоспел бы он вовремя, как еще с тобой все обернулось?!

— Нужна мне его помощь. Еще неизвестно, зачем он пожаловал. Может, с немцами снюхался? Давайте лучше, я вам помогу, — предложил Азамат, чтобы увести разговор в сторону.

— Берись, если не шутишь.

— Мне торопиться некуда. — Он взялся за тележку и потянул ее — заскрипели на голышах мостовой несмазанные колеса.

Маргарита Филипповна пошла рядом.

— А я, как только немного подлечусь, — поделился он, чтобы отвести от себя подозрения, — попытаюсь сбежать в горы…

Женщина промолчала.

— Тяжелая, черт возьми! Как вы ее одна тащили? — спросил Азамат отнюдь не из жалости к пожилой женщине — боялся в неприятную историю угодить по неосторожности, ведь он даже не знает, что в тележке.

— Своя, как говорится, ноша руку не ломит, — усмехнулась Маргарита Филипповна.

Они подошли к площади, обходя воронки. На развалинах улиц, как на кладбище, промышляли вороны. Азамат все эти дни не выходил из дому, и то, что он увидел сейчас, повергло его в уныние. Много трудов затрачено, чтобы привести городок в божеский вид, на строительстве одной лишь гостиницы сколько пришлось повкалывать молодежи — ее здание было объявлено ударной стройкой, — и всего несколько часов потребовалось, чтобы превратить все в груду камней.

На столбах и уцелевших стенах были расклеены немецкие объявления. Одно из них гласило: