— Понимаю, — усмехнулся сын. — День и ночь на вахте?

— Ничего. Наступят и у нас праздники. Вот дадим фашистам пинка.

— Непременно, отец!

Солнце, поднявшееся над отдаленной зубчатой вершиной, прошило, как иглами, своими лучами белесые тучи, нависшие над высокими тополями, тянувшимися по обе стороны большака, над городской водонапорной башней, чудом сохранившейся среди развалин.

В колонне бронетранспортеров, танков и другой боевой техники на черном «мерседесе» въезжал в Терек Конрад Эбнер; от легкого волнения чуть-чуть побледнело гладко выбритое лицо, хотя внешне сохранял надменную строгость. Вот он снова оказался здесь, в небольшом кавказском городке, который посетил однажды в качестве гостя. А на этот раз он, Эбнер, направлен в эти места имперским министром оккупированных восточных областей Альфредом Розенбергом полноправным хозяином, уполномоченным имперского резидента на Кавказе. Скромно и вместе с тем внушительно.

Многие дома вплоть до центральной площади были разрушены, то и дело приходилось объезжать груды камней. Бомбой снесло и часть здания гостиницы, в которой когда-то размещалась их спортивная делегация.

«Интересно, удастся ли повидать кого-нибудь из тех, в кем довелось познакомиться в тот довоенный приезд? — думал Конрад. — Кто знает, возможно. Кого бы я хотел встретить? Виктора и его очаровательную жену? В особенности, разумеется ее. Женщина красивая… Можно будет расположиться в доме Соколовых, — размышлял Конрад — Отец Виктора был большим человеком в этих местах. Кстати, в райкоме можно разместить комендатуру. Символично, черт возьми! Отец, Эбнер-старший, наверняка бы одобрил такое решение, — пришел к выводу Конрад, в последнее время невольно соизмеряющий все свои поступки с советами строгого родителя, словно он незримо присутствует рядом и контролирует каждый его шаг. — Опыт показал, что к местному населению нужен особый подход, — продолжал размышлять Конрад. — И успехи армии будут во многом зависеть от того, как к нам, немцам, отнесется население. Ведь если захотят горцы навредить, то они многое могут: нападать на базы, например, устраивать завалы…»

Размышления его прервал генерал Вальтер Блиц, командир горнострелковой дивизии, сидящий рядом с водителем:

— Господин Эбнер, что собой представляет Терек? Вы, говорят, уже бывали в этих краях.

— Славен он тем, что здесь имеются ценнейшие полезные ископаемые, господин генерал. Природа вокруг дикая.

— Места здесь красивые. Природа сурова и богата, — глубокомысленно вымолвил тот.

«Вот только напрасно сброшено на городок столько бомб», — подумал Конрад. Но ничего не сказал: кто знает, как отреагирует самолюбивый генерал, отличающийся резким, вздорным характером, на его слова.

На дивизию Вальтера Блица возлагалась особая задача: горным стрелкам предстояло штурмовать заоблачные перевалы. В предгорьях соединение получило альпийское снаряжение, легкие переносные пушки и минометы, спальные мешки, компасы, рации, кислородные маски, защитные очки. На знамени дивизии рядом со свастикой красовался серебристый цветок эдельвейса.

Когда с надрывным гулом пролетали над головой прошлой ночью самолеты, поднявшиеся с Армавирского аэродрома, Вальтер Блиц хвастливо отметил:

— Господство в небе, полковник, принадлежит нам. Кстати, воздушная война — чисто немецкая форма боя. Наши германские летчики не имеют себе равных.

«А танки?» — чуть было не спросил Конрад. Но и тогда воздержался от реплики. А между тем именно танковая армада Эвальда фон Клейста проделала шестисоткилометровый путь от Дона до Терека.

Конрад передал письмо отца, как он и велел, лично в руки командующего первой танковой армией и через несколько дней был принят Клейстом. Командующий поблагодарил за теплые слова — по-видимому, отец поздравил старого друга с успешным вторжением на территорию Кавказа; затем, коснувшись пожеланий, назвал их дельными, требующими самого пристального внимания. И под конец недолгого разговора все-таки сказал несколько сдержанных слов о том, что Вильгельм Эбнер в переданном ему письме вполне верно замечает, как нужно вести себя в оккупированных местах, утверждая, что успехи немецкой армии будут еще весомее, если ратные победы солдат фюрера закрепятся умелой работой политически грамотных и преданных рейху организаторов. Они призваны наладить необходимый и существенно важный для Германии контакт с кавказскими племенами — все это облегчит действия армии и усилит влияние рейха на все местные народы. Клейсту, естественно, известно, что Вильгельм Эбнер принимал участие в составлении указаний уполномоченному имперского министерства оккупированных восточных областей при командовании группы армий «А». Задолго до оккупации был организован штаб «Кавказ», развернувший активную деятельность. Ставленник Розенберга рейхскомиссар Кавказа Шикеданц в «Кратком отчете организованного штаба «К» — «Кавказ» — предложил создать пять больших управлений: это — Грузия, Азербайджан, Горный Кавказ, Кубань, Терек. Для Грузии нашелся и престолонаследник — белоэмигрант князь Багратион Мухранский.

…Конрад Эбнер принял первого посетителя подчеркнуто приветливо, предложил ему сесть, но тот продолжал стоять.

— Позвольте представиться, господин полковник, Амир Таран, — назвал себя Амирхан с пафосом, как бы заранее рассчитывая приятно изумить хозяина кабинета. — Я уполномочен вести переговоры с мусульманским населением на Северном Кавказе.

— Мне говорили о вас в штабе «Кавказ», — сдержанно произнес Конрад и еще раз показал на кресло: — Садитесь, прошу вас.

Амирхан сел и забросил ногу на ногу. Виски покрылись легкой испариной, прошло напряжение, которое охватило его в первые секунды встречи. Ему не нужно было объяснять и доказывать, кто он и зачем явился.

— Здесь, в Тереке, живет мой племянник, умный, толковый человек. Впрочем, не буду его хвалить, сами убедитесь в этом, — заговорил Амирхан уверенно. — Я хотел привести его к вам. Представить. Но передумал. Очевидно, будет лучше, если его помощь вам будет тайной для местных жителей.

Конрад кивнул. И спросил:

— Кто он? Чем занимается!

— Он учитель.

— Ну что ж, помощь его понадобится, — заметил Конрад мягче. — Для начала могу предложить ему вот что. Пусть составит списки коммунистов и активистов, оставшихся в городе. Нам понадобятся также и почтенные старцы, которые не одобряли большевистский режим.