Кобзарь
вернуться

Шевченко Тарас Григорьевич
Шрифт:
И тайну слез моих узнаешь;Свои прольешь, прольешь одна,Одна, бездомной сиротою,И будет то моя вина,Что не разделишь…» – «А с тобою?Разве тебя я не люблю!Ах, мне с тобой и горе любо,Я все с тобою разделю.Не понесу я чужим людямМою сердечную слезу,К тебе на грудь я принесу.Только не плачь! Делись со мноюСвоею тяжкою тоскою.Не плачь одна, откройся мне,И будет легче. Ах, послушайО том, что видела во сне,Я расскажу тебе.Чаще, гущеКак будто лес, а мы вдвоемТак наобум себе идем.Потом темно, потом светло.Потом гляжу – тебя не стало;Я-ну бежать, кричать, устала,Села и плачу. Вдруг село;Большая улица, большая;И я по улице иду.Мне грустно так, тоска такая,Я спотыкаюсь, упаду.Мне тяжело, мне давит грудь,А люди смотрят и смеются.Мне больно стало, а взглянутьЯ будто на людей боюся.Потом отаман мне кричит:«Вот я тебя!» Я испугалась,И ну бежать– Бегу… упала.А сын отамана стоитКак будто, грустный, над водоюИ тихо машет мне рукою.Вот я к нему и подошла,А он схватил меня руками.«Зачем в лесу ты не жила?Зачем ты в поле не росла? —Такими он сказал словами.И мне нельзя тебя любить,Нельзя с тобою мне венчаться:Над нами будут все смеяться,А без тебя мне скучно жить.Я утоплюся», – он сказалИ так меня поцеловал!Не так, как ты… И я проснулась.Не правда ли, мудреный сон? Должно быть, худо значит он.Или не худо – ты не знаешь?Мне страх как хочется узнать.О чем же снова ты вздыхаешь?Или боишься рассказать,Что значит сон? Ах, расскажи!Ну, что же делать? Если худо —Мы в лес уйдем и будем житьС тобой вдвоем, и будет любоС тобою вместе мне грустить.Ну, что ж? Расскажешь?» —«Да, – сказала,Вздохнув, слепая, – рассказатьТебе должна я. Я устала,Устала горе выливатьНеразделенными слезами.Тебе уже пятнадцать лет.Твой сон зловещий, сон ужасный.Ты встретишь горестный приветСвоей весне, своей несчастной!Не вспоминай меня, прости —И на просторе, и на волеС унылым ветром погрусти,Как я грустила, тосковала,Мою вседневную печальКак я лишь ветру поверяла,Но и ему меня не жаль;Он даже слез сушить не хочет,А их так много сердце точит.Оксано, выслушай меняИ помолись душой незлобнойПречистой деве в час прискорбныйИ за его, и за меня.Неправдой люди все живут,Ты их не слушай! Сказкой злоюОни мой жребий понесутИ посмеются над тобою.И ты не будешь правды знать;На суд ты будешь призыватьСвою родную, – а ты знаешь,Что слезы горько проливать,Коли вины своей не знаешь.Узнай же все: всю жизнь моюЯ расскажу, не потаю,С ея весельями и мукой,Да будет для тебя наукой!Своих родных не знала я,В чужой семье я вырастала,Чужая добрая семьяМеня любила. Я слыхала,Когда я стала вырастать, Что мать родная, умирая,Просила их не покидать —Меня, малютку, покидая.Но кто она, ее как звали,Потом узнать я не могла.И я росла себе, росла;Меня сироткой называли,Потом красавицей слыла;Меня любили, и ласкали,И даже сватали. Но я…Ах, знать, моя такая доля!Перед людьми гордилась яСвоей красою. Свою волю,Девичью волю, берегла.Как тяжко люди отплатили!Недолго косу я плела —Ее накрыли. Вот как было.Весною умер дидыч старый,А летом дидыч молодойВ село приехал. Злые чарыОн из Московщины с собойПривез, красавец, для меня;И я веселье разлюбила,И Маковеевого дняЯ не забуду до могилы.Как ясно солнышко светило,Как закатилося… и ночь!Мое дитя! моя ты дочь!Не обвиняй меня, несчастной,Я стыд и горе понесла!И Маковеев день ужасный,И день рожденья прокляла.Мы были в поле, жито жали;Окончив жатву, шли домой;Подруги пели и плясали,А я с распущенной косой,В венке из жита и пшеницыВела перед, была царица.Нас встретил дидыч молодой.Никто так мной не любовался.Я трепетала, тихо шла,А он смотрел и улыбался.О как я счастлива была!Какою сладкою мечтоюЗабилось сердце у меня…На третий день… О мой покою!Зачем покинул ты меня?На третий день… и я в палатахБыла, как пани на пиру.Недолго я была богата.Зимою рано поутру Проснулась я, – все пусто было,И сердце холодом заныло,А слуги… бог им судия!С насмешкой выгнали меняИ двери заперли за мною.Я села здесь, под этим пнем,И долго плакала… ПотомЕдва протоптанной тропоюВ село забытое пошлаИ долю горшую нашла:Меня и в хату не пустили,Все посмеялись надо мнойИ хусткой черною, простойКосу шелковую накрыли.И я, рыдая, из селаИной дорогою пошлаВ село чужое. Ах, Оксано!И в шитом шелковом жупане,И в серой свыти люди злы!Я из села в село ходила,А горе шло передо мной.Я горько плакала, молилась,И все смеялись надо мной.Покрыткой, дурой называли,И даже нищие чуждались.Во всей Украине роднойМне места не было одной.В лесу дремучем, в чистом полеЯ не боялась ночевать:Там без свидетелей, на волеМогла свободно петь, рыдать.А песня горе облегчает,Хоть и унылая она.Спасибо, нищая одна,Такая же, как я, слепая,Меня учила песню петь;И я пою ее, рыдая,И до могилы буду петь.Дитя мое! Моя Оксано!Я скоро плакать перестану,Запомни песню ты моюИ пой ее, как я пою,Она умалит сердца рану.Пришла и красная весна,Запели пташки, все проснулось,Все засмеялось – я однаСвятой весне не улыбнулась…Она мне слезы принесла.Занемогла я на дороге,Кой-как до хутора дошла…И ты на хуторе убогом Узрела милый божий свет.О, сколько радостей у богаДля наших слез, для наших бед!Твой первый звук… Ах нет, не стану..Нет… Поцелуй меня, Оксано!Я не умею рассказатьПро ту святую благодать,Что только матери избраннойДушою можно понимать,То выше счастия людского.И как несчастлива, убогаЖена бесплодная… С тобойМне снова счастье возвратилось,Я любовалася весной,Цветы я снова полюбила,Цветы я снова берегла.С восходом солнца я вставала.Ты на груди моей спала.Никем не видима, бывало,Прокрадусь в лес, найду цветокИ сяду у цветка с тобою.Ты тихо спишь, а он цветет,И я гордилася тобоюПред распускавшимся цветком.Бывало, я сорву тайкомЛисточек розовый, румяныйИ тихо, тихо положуТебе на щечку… погляжуИ оболью тебя слезами.Была ты розовей цветкаИ утренней зари румяней.Так мне господь добро творилВ тебе и розовых листках.Но… как тебя ни забавляла,Какие песни ни певала,Как ни играла я с тобой,А злая доля шла за мной.Я не могла тобой гордиться:Мне было не с кем поделитьсяТвоею детскою красой.Ты слово «мамо» лепетала,Но слова лучшего не знала,Как и теперь не знаешь ты.Я не могла с тобой идтиЧерез село; я не стыдилась —Пусть люди смотрят, как хотят!Я стыд любовью заменила.Тебе боялась показать,Как дети меж собой играют,Боялась видеть, как дитяОтца усталого ласкает. Так время шло; ты вырастала,И любо было мне смотреть,Когда ходить ты начинала.Но горе горькое терпетьСудил господь мне до могилыЗа юность грешную мою.Свет гаснуть стал… О, боже милый!Я над могилою стою,Пошли мне мудростью своеюВзглянуть на милый божий свет,Проститься с грешною землею,Хотя на место посмотреть,Где я усну, усну навеки! ….И я ослепла. Слезы-реки,Молитвы теплые – ничто,Ничто творца не умолило;И все, что душу веселило,Как будто в гробе заперто.Потом что было, я не знаю:Смеялись люди или нет.Мои беды воспоминая,Мне только жаль, что божий светНе скрылся в юности беспечной;Тогда б не знала ничего:Ни сладкой доли скоротечной,Ни даже сердца своего.Теперь к печали бесконечнойПристала горшая печаль.Ты хороша собой, Оксано,Я это знаю, и мне жаль —Твой сон недобрый очень раноТебе приснился».

Оксана

Разве онКакое зло нам предвещает?

Слепая

Он для меня всех бед страшнее,А для тебя еще ужасней.И ты погибнешь от людей,Как я погибла. Ты не знаешь,Что скоро встретишь между имиЗмию, ужасную змию!И ты пойдешь за нею следом,Покинешь голову мою,Как я покинула, забылаМеня вскормившую семью.

Оксана

Ведь ты не знала, что так будет,Что насмеются злые люди,Что он недобрый человек,Что он покинет. Мамо, мамо!Ты говорила все такое,Что страшно стало. Где же он,Мой злой отец? Ты говорила,Что здесь увижу я его.И сколько лет уже с тобоюСижу я здесь – его все нет.Он не приедет, он покинул:Тебя он, видно, не любил.Зачем же ты его любила?Уйдем из этого села —Мне страшно стало…