К тому же он скоро убедился, что для немцев распространение христианства было лишь предлогом и оправданием их завоевательных замыслов. Вместо помощи против русских немцы под знаменем креста готовили иго его народу… Миндовг отрекся от христианства и королевского титула и снова вступил в борьбу с немцами.

Тем не менее можно было предвидеть, что раз намеченная Римом богатая добыча так или иначе попадет в сети папской политики, что действительно и произошло столетием позже… Для России вражда литовцев с немцами представляла, конечно, большие выгоды, и южнорусские князья успешно действовали против Миндовга. Далеко не так удачно шли дела в земле Полоцкой. Последним полоцким князем упоминается в летописях Брячислав, тесть Александра Невского, но потом мы встречаем в стольном Полоцке уже Миндовгова подручника и племянника Тевтивила.

За Полоцкой землей, по-видимому, такая же участь грозила и Смоленску. В 1252 г. Миндовг послал своего дядю Выкынга и двоих племянников, Тевтивила и Едивида, воевать Смоленскую землю, дав им такой наказ: «Что кто возьмет, то пусть держит при себе!» Как раз в том же году Александр должен был оставить Новгород и спешить в Орду. Отсутствие грозного князя придало еще больше смелости литовцам.

В 1253 г. они сделали совсем неожиданный набег уже на новгородские земли и, рассеявшись в разные стороны, забирали скот, пожитки и пленников. Отъезжая из Новгорода, Александр оставил там князем второго своего сына – Василия. Молодой князь, стремясь подражать подвигам своего великого отца, быстро собрал войско и погнался за литовцами, которые с большой добычей уже подвигались к своим пределам.

У Торопца новгородцы настигли варваров и вступили с ними в жаркий бой. Василий Александрович сражался геройски и своим примером воодушевлял других. Отбив всю добычу и пленников, «новгородцы отмстили за кровь христианскую». Этот первый опыт показал, что Александр мог рассчитывать на своего сына. Через пять лет литовцы сделали, однако, новый набег под Смоленск и «взяша Войщину на щит».

Отсюда они направились к Торжку, жители которого мужественно выступили было им навстречу, однако варвары, ведя беспрерывные войны, научились военным хитростям и устроили русским засаду, причем «овых избиша, а инех изымаша, и много зла бысть в Торжку». Но вскоре затем Миндовг рассорился с рыцарями, и в 1262 г. литовцы уже вместе с русскими участвуют в походе на немцев.

Ливонские немцы еще более, чем литовцы, рады были удалению из Новгорода чудского победителя. Немедленно по его отъезде, собрав большие силы, они подступили в 1253 г. к Пскову, который был как бы передовым постом Русской земли против немцев. Как и в 1242 г., немцы сожгли и разграбили посад. Застигнутые врасплох, псковичи заперлись в городе, но не пали духом.

Ледовое побоище еще у всех было свежо в памяти. Собравшись с силами, они бодро выступили из города и бросились на неприятелей. Недаром говорили про них немцы: «Псковичи – это народ свирепый! У них вооружение блестящее, а шлемы сияют, как стекла». Между тем новгородцы, узнав о нападении, спешили с молодым князем на помощь. Один слух о приближении новгородцев навел страх на рыцарей, обратившихся в поспешное бегство.

Не теряя времени, новгородцы воротились домой и, быстро приготовившись, отправились за Нарову, во владения немцев, совсем не ожидавших нападения с этой стороны и потому не оказавших отпора, и «створиша волость их пусту». В то же время и псковичи при виде столь быстрой помощи погнались за отступавшими немцами, по следам их вступили в Ливонию и, принудив к бою, «победита я».

«Окааннии преступници крестного целования», отложив свою гордость, как и в 1242 г., униженно просили мира, соглашаясь на все требования победителей. Мир был заключен «на всей воле новгородской и псковской».

Занятый важнейшими делами, Александр теперь, конечно, только издали мог следить за борьбой с врагами России на ее западной окраине, являясь с помощью только в случае крайней нужды, как это было, например, в 1262 г., уже незадолго до его кончины. Побуждаемые посланиями папы Александра и раздраженные изменою Миндовга, истребившего в своей земле всех католиков, ливонцы открыли вновь враждебные действия против Новгорода и Литвы.

Александр получил известие об этом как раз в такое время, когда ему невозможно было принять личное участие в походе: ему необходимо было спешить в Орду, чтобы спасти русский народ от грозивших ему в то время ужасных бедствий. Тем сильнее был его гнев на «окаянных преступников правды», спешивших воспользоваться трудным положением его и России, и он решился расправиться с ними так, чтобы они живо припомнили времена Ледового побоища.

Как ни тяжело положение России, но он не уступит им ни пяди родной земли, он покажет им, что рука России еще высока! Святая Русь заслонила собой Западную Европу, приняв на свою богатырскую грудь все удары варваров, а спасенные ею, так недавно сами содрогавшиеся свирепости неодолимых монголов, стремятся воспользоваться положением многострадальной земли, чтобы безнаказанно оскорблять ее, прилагать раны к ранам!

Всевышний не оставит таких поступков безнаказанными!. Такие чувства, без сомнения, одушевляли Александра, когда он делал распоряжения относительно похода против немцев в 1262 г. Для достижения возможно полного успеха он не пренебрег даже содействием литовцев. Заключен был союз с литовским князем Миндовгом, жмудским Тройнатом и полоцким Тевтивилом.

Все низовые полки отпускал Александр, вверив начальство над ними своему брату Ярославу, князю тверскому, и зятю Константину С тем, чтобы они во главе с сыном его Димитрием, княжившим тогда по распоряжению отца вместо Василия в Новгороде, и с храброй его новгородской дружиной двинулись в Ливонию. Между тем неукротимый Миндовг, не дождавшись прихода русских, ворвался в пределы Ливонии и, внося всюду опустошение, явился под стенами Вендена.

«Опустошил он всю землю, – печально говорит немецкий писатель, – и оставил следы своего зверства, на какое только был способен этот отступник и враг христианского имени». Но без помощи русских Миндовг мог совершить только опустошительный набег, а между тем русские замедлили в походе.