В конце шоу пришел обозреватель газеты New York Times, который согласился с Ричардом Коэном, воздав похвалы Опре за ее честное признание, за то, что она встала на защиту тех книг, в которых не искажается истина, для того чтобы они лучше продавались. «Самая трудная вещь — это признать ошибку», — сказал он. Опра ответила ему, что не хотела заслужить похвалу. «На самом деле, это не было так уж трудно», — сказала она о своем поступке.

Иногда, как мы видели в этой книге, это на самом деле трудно. Это было трудно для Линды Росс, психотерапевта, использовавшей терапию «возвращенных воспоминаний», пока она не поняла, как заблуждалась; для Грейс, ложные воспоминания которой на годы отдалили ее от близких; для Томаса Вейнса, окружного прокурора, узнавшего, что мужчина, обвиненный им в изнасиловании и просидевший в тюрьме 20 лет, был невиновен; для семей и политических лидеров, которые сумели вырваться из порочного круга злости и желания отомстить. И труднее всего это для тех, чьи ошибки стоили жизней, особенно жизней друзей и коллег, которых они знали и любили.

Определенно, Н. Уэйн Хейл-младший знает, что это означает. Хейл был руководителем-координатором запуска космических кораблей- шаттлов НАСА в 2003 г., когда во время взрыва космического челнока Columbia (Колумбия) погибли семеро астронавтов. В публичном электронном письме команде погибшего шаттла, Хейл принял на себя ответственность за катастрофу:

Такие смелые люди показывают нам самое сердце диссонанса и его сокровенного парадокса: мозг хочет защитить себя от удара с помощью бальзама самооправданий, но душа хочет признаться. Чтобы ослабить диссонанс, большинство из нас тратит огромное количество умственной и физической энергии, защищая себя и поддерживая самооценку, которая понижается, когда мы понимаем, что оказались глупыми, легковерными, порочными, допустили ошибки, словом — что мы такие же, как все люди. Однако, в большинстве случаев все эти затраты энергии, как это ни удивительно, необязательны. Линда Росс все еще психотерапевт, причем, лучший, чем раньше. Томас Бейнс все еще успешный прокурор. Грейс воссоединилась с родителями. Уэйн Хейт получил назначение на более высокую должность — теперь он руководитель программы космических челноков НАСА в Космическом центре Джонсона.

Представьте вместе с нами на минутку, как бы вы себя почувствовали, если бы ваш партнер, ваш взрослый сын или дочь или один из ваших родителей сказал: «Я хочу принять на себя ответственность за ошибку, которую я совершил — мы ссорились из-за этого все время, но теперь я понял, что ты был прав, а я ошибся». Или что ваш работодатель в начале совещания говорит: «Я хочу услышать любые возможные возражения против этого проекта, прежде чем мы начнем его реализовывать, узнать о любых наших возможных ошибках». Или окружной прокурор проведет пресс-конференцию и скажет: «Я допустил чудовищную ошибку. Я не возобновил расследование, когда новые доказательства показывали, что мы с моими сотрудниками отправили невиновного человека в тюрьму. Я приношу извинения, но только этого — недостаточно. Я также проанализирую все наши процедуры, чтобы уменьшить вероятность того, что снова будут осуждены невиновные люди».

Как вы отнесетесь к этим людям? Потеряете ли вы к ним уважение? Вероятно, если они ваши друзья или родственники — напротив, ощутите облегчение и восторг: «Боже мой, Гарри на самом деле признал, что допустил ошибку! Какой он благородный человек!». А, если это специалисты или политические лидеры, вы, вероятно, обрадуетесь тому, что ваша жизнь или судьба зависит от людей, достаточно компетентных и умных, чтобы поступать правильно, учась на своих ошибках. Последним американским президентом, признавшимся стране в том, что он допустил ужасную ошибку, был Джон Ф. Кеннеди, и это произошло в 1961 г. Он поверил утверждениям своих высокопоставленных военных советников и ошибочным отчетам разведки, убеждавшим его в том, будто если американцы вторгнуться на Кубу, высадившись в Заливе Свиней, кубинский народ почувствует радость и облегчение, восстанет и свергнет Фиделя Кастро. Это вторжение потерпело полное фиаско, но Кеннеди усвоил этот урок. Он реорганизовал систему разведки и решил, что больше не будет некритически принимать утверждения своих военных советников — это помогло ему впоследствии успешно вывести страну из Кубинского ракетного кризиса [††††] . После фиаско в Заливе Свиней Кеннеди в беседе с издателями газет сказал: «Моя администрация хочет быть искренней относительно своих ошибок. Поскольку мудрец однажды сказал: „Оплошность не становится ошибкой, если вы не отказываетесь ее исправлять“… Без дебатов, без критики никакая администрация и никакая страна не может добиться успеха, и никакая республика не может выжить». Главная ответственность за провал вторжения в Заливе Свиней, сказал Кеннеди, «моя и только моя». Популярность Кеннеди резко повысилась.

Мы хотим услышать, мы жаждем услышать: «Я провалил дело. Я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы это не повторилось». Большинство из нас не впечатляет, если политический лидер признает свои ошибки, но, в отличие от Кеннеди, лишь по форме, а не по существу. Так поступил Рональд Рейган, заняв такую позицию в отпет на скандал Иран-Контрас [‡‡‡‡] : «Я сам не делал ничего плохого, но, поскольку это случилось в моей администрации, то, я думаю, что должен принять на себя ответственность» [247] .Это не решает проблемы. Дэниел Янкелович, авторитетный исследователь общественного мнения, сообщает, что, хотя большинство опросов показывает, что многие избиратели не доверяют нашим основным политическим институтам, под этим цинизмом скрывается потребность в честности и правдивости. «Люди хотят, чтобы организации действовали открыто, были прозрачными, — говорит он, — показывали миру свое человеческое лицо, придерживались провозглашаемых ими норм поведения и демонстрировали ответственность перед обществом» [248] .

Это желание, чтобы власти и руководство принимали на себя ответственность, не пытаясь изворачиваться и напускать туман, лежит в основе недавно возникшего в системе здравоохранения движения за то, чтобы врачи и медицинские учреждения признавали и исправляли свои ошибки. (Мы говорим о подлинных ошибках, «человеческих ошибках», а не о профессиональной некомпетентности). Традиционно, большинство врачей, конечно, твердо отрицает и не признает свои ошибки в диагнозах, процедурах или лечении, оправдывая себя тем, что их признание повлечет за собой судебные иски. Они неправы. Исследования, проведенные в больницах по всей стране, обнаружили, что на самом деле вероятность подачи пациентами судебных исков ниже, если врачи признают свои ошибки и извиняются за них, а также, если вводятся изменения, чтобы в будущем такие ошибки не повторялись. «Быть уверенными в том, что подобное не повторится в будущем — очень важно для наших пациентов, это важнее, чем думают многие врачи, — говорит Люциан Лип, врач и профессор политики в области здравоохранении медицинского факультета Гарвардского университета. — Это придает смысл страданиям пациентов» [249] .