– Чтобы не осрамиться в разговорах с такими умниками, как ты: а то вдруг я начну расспрашивать, какие подарки судьбы ждут женщину в Вернон-Уитфилде?

– Сам-то он не подарок, это я тебе точно говорю.

– Ну, ты понимаешь, о чем я.

– «Вы смотрели сериал „Барбара (и Джим)“? – Он жестом начертил в воздухе скобки: это вошло у него в привычку. – Вам понравится. Героиню отличает интеллектуальная незащищенность».

– Почему ты не стал поступать в университет?

– Я выбрал театральную академию. А ты почему?

– Мне такое и в голову не приходило. Я с пятнадцати лет за прилавком стояла, в парфюмерном отделе.

– Надо же, как поднялась!

– Да ладно, – отмахнулась Софи. – Бедняга Деннис.

– Ну, не знаю. Ему ничто не мешает послать ее подальше.

– Мне бы с Верноном Уитфилдом ничего не светило, – с сожалением произнесла Софи.

Клайва это насмешило.

– Опять я что-то не то сказала?

– Мне кажется, если бы ты предложила Вернону Уитфилду покувыркаться на сеновале, наш публицист и радиоведущий был бы только рад.

– Мне такие забавы даром не нужны.

– Насколько я знаю, разновидностей забав не так уж много.

– Готова поспорить: со мной у Вернона Уитфилда все было бы совсем не так, как с Эдит.

– Вряд ли.

– Можно будет попробовать, – с хитрецой сказала она. – Просто чтобы удостовериться.

– Тогда вперед! – расхохотался Клайв.

Причину его веселья она поняла только в квартире Денниса: по общепринятым меркам Вернон Уитфилд оказался далеко не красавцем. Это был нервозного вида коротышка в очках. У Софи никто из знакомых не выступал по «Третьей программе», но она поняла, что он как нельзя лучше подходит для такой работы. Что же до Эдит – та выглядела вполне привлекательно. Хотя и лишенная сексапильности (чересчур тощая, чересчур холодная), она отличалась высоким – не в пример Вернону – ростом и элегантностью, а ее длинная шея даже вызвала у Софи некоторую зависть.

Эдит подплыла к ней и предложила долить спиртного. Рядом с Софи не оказалось ни одного знакомого лица: как раз в этот момент все участники «Нелепого отряда» обменивались воспоминаниями.

– Красного вина, – попросила Софи, отдав ей свой бокал.

– У вас «божоле»? – осведомилась Эдит.

Тут Софи усомнилась, что заслуживает присутствия на этой вечеринке, знакомства с Деннисом и участия в сериале Би-би-си. Ситуация сложилась идиотская. Возможно, «божоле» – это красное вино, а может, и нет; да какая, в сущности, разница? Нужно было просто кивнуть, улыбнуться, поблагодарить и выпить что нальют. А она замерла как истукан.

– «Божоле» – это красное вино, милая, – проговорила Эдит. – Никто не пытается вас отравить.

Нет, в самом деле, нужно было просто подойти к «Нелепому отряду», чтобы знакомые представили ее остальным, и все бы заговорили: «Очень приятно», «Мои поздравления!», «Обожаем вашу постановку!», «Мы – ваши поклонники!». Но Эдит ушла с ее бокалом и тем самым пригвоздила Софи к месту.

– Чин-чин, – сказала Эдит, чокаясь с Софи.

Софи улыбнулась. К ним направлялся Вернон Уитфилд.

– Вам знаком Вернон Уитфилд? – спросила Эдит.

– Я о вас много слышала, – обратилась к нему Софи.

Вернон кивнул, словно эта фраза подразумевалась сама собой и успела ему наскучить.

– Это Софи, звезда ситкома Денниса, – представила ее Эдит.

– Да-да, – сказал Вернон Уитфилд.

По его мысли, звездой в этой комнате мог быть лишь один человек: тот, кто читает лекции в эфире «Третьей программы». Звездность Софи – аудитория в семнадцать миллионов и портрет (с Джимом) на обложке «Радио таймс» – была не в счет.

– Телевизор в наше время есть у каждого, – произнес он.

– У меня нет, – возразила Эдит.

– И это правильно, – сказал Вернон Уитфилд.

– А вот там разве не телевизор? – Софи кивком указала в угол гостиной.

– Это не мой, – бросила Эдит.

Она даже фыркнула в ответ на такое предположение, и Вернон Уитфилд тоже. Мыслимо ли, что этих двоих связывали близкие отношения? Софи представила, как наедине они дружно фыркают, но дальше этого ее воображение не заходило. Каков Вернон в постели, она могла только гадать, но желания такого не было, а свою приветливость и доброту он уже продемонстрировал. Вместе с лягушачьей наружностью.

– Смешно: у вас есть телевизор, а у меня нет, – сказала Софи.

И это была чистая правда: заказ из пункта проката до сих пор не доставили.

– Во-первых, телевизор не мой, – повторила Эдит, – а во-вторых, что тут смешного?

– Смешно то, – вмешался Вернон Уитфилд, – что по причине отсутствия телевизора Сюзи нашла время прочесть последнюю Маргарет Дрэббл {37} , а мы – нет.

Эта сентенция призвана была прозвучать еще смешнее, чем предположение о том, что телевизор, стоящий в доме Эдит, ей же и принадлежит. Девушке дали понять, что Маргарет Дрэббл – писательница; девушке дали понять, что никто не ждет от нее знакомства с литературой подобного уровня. Софи не была слабоумной. Но эти двое превращали ее в слабоумную. На нее нагоняли страх, и она впала в ступор.