– Уже второй раз за день эта тема всплывает, – ухмыльнулся Марат.

– И вот уборщица, значит, доказывала своё. Что она кричала и отбивалась. Решили проверить, услышали бы учителя, если бы она и вправду кричала. Провели следственный эксперимент… – Шах беззаботно заржал.

– А что смешного?

– Ну представь, следственный эксперимент. Разыграли, чтобы всё было, как в тот день. И обвиняемый взял и по второму разу её изнасиловал.

– Что за бред?

– Вот так! Прокурора за это потом сняли.

– И что, все твои байки ниже пояса?

– Ле, не строй, да, из себя зайчика. Там ещё один был анекдот. Якобы в одном следственном отделе случился, в городе. Тоже изнасилование.

– Шах!

– Ну кто, кроме меня, тебя так развлечёт, Марат? Короче, в деле фигурировала морковка. Это был вещдок. Лежала в кабинете у следователя. И тут заходит туда один сотрудник, голодный такой.

– Только не говори, что он…

– Съел морковку!

Шах снова заржал. Они гнали вдоль недостроенных строений и палаток, мимо дорожно-патрульных постов, забаррикадированных со всех сторон набитыми песком мешками. Из-за мешков высовывались невыспавшиеся автоматчики.

– А кого Абдуллаев сватает? – откинулся на сиденье Марат.

– Нормальная девушка, я сам для него собирал информацию, проверял её прошлое. Всё чисто. Зато сам Абдуллаев вляпался. От него тут одна рожать собирается.

– Да ты что!

– Баран он! Пока аспирантами были, он всё время за мной повторять хотел, завидовал, что я шикую с девушками. И всю стипендию тратил на проститутку один раз в месяц, потому что больше никто не давал. – Шах снова оголил здоровые белые зубы.

– Да знаю я, – отмахнулся Марат, – я его ругал за это.

– Он ещё знаешь, как делал? – не успокаивался Шах. – Купит стимуляторов в аптеке, наглотается и идёт в сауну, к проститутке. Чтобы больше палок кинуть и денег так сэкономить.

Марат не сдержался и присоединился к смеху приятеля. Абдуллаев и вправду был идиотом.

– И что эта девушка, которая от него беременна? Он от неё откупился?

– Это и есть та проститутка, прикинь. Она вообще грозилась на сватовство прийти с братьями и всё ему испортить.

– А невеста про это знает?

– Не знает, так узнает, – причмокнул Шах и, помолчав, добавил: – А ты, значит, со мной хотел породниться?

– Это мамина идея. Но я твоей двоюродной сестре вряд ли понравился.

– Да ладно, скажи, как есть. Сам на драконе жениться не хочешь! – хлопнул Шах его по колену, убирая руку с руля.

Они ехали по направлению к посёлку. Дорога была свободна и, судя по порывами гнущейся степной траве и клубящейся пыли, впереди поднимался ветер. Через некоторое время приятели миновали серый двухэтажный барак, в котором раньше клубилась водяными парами общественная баня. Как-то раз, ещё детьми, они соорудили под банными стенами качающуюся, неровную башню из битых кирпичей и стали по ней карабкаться и на носочках тянуться к высокому, запотевшему окошку женского отделения.

Затеял всё дело, конечно же, Шах. Прибежал к приятелям с вытаращенными глазами и растрепал, что видел голую, намыленную учительницу математики. Учительница была одышливой, большегрудой вдовой, не выговаривавшей букву «г». Всем захотелось подглядеть, приобщиться. Кинули жребий. Марату выпало взбираться к окну последним. Он ждал, пока остальные, тихо прыская в рукава, натешат своё любопытство. Впрочем, вряд ли мальчики и вправду различали что-то сквозь мутное от банных паров стекло. Скорее делали вид, притворялись друг перед другом.

Сам Марат так и не смог узнать это наверняка, потому что Русик, уже припавший к окошку левым глазом под сдавленные уханья и переспросы приятелей, неожиданно потерял равновесие. Сложенные на авось кирпичи разъехались под его ногами в разные стороны, и неудачливый соглядатай с грохотом полетел вниз.

«Кто здесь?» – послышался бранчливый возглас сторожа, Абдуллаев зашикал: «Атас, атас!» – и мальчики побежали прочь, оставив Русика валяться среди кирпичей. Марат потом внушал сам себе: пойми он сразу, что Русик не может встать, ни за что не удрал бы за остальными. Однако недоверчивая совесть не верила и щипалась: «Предатель, предатель»!

Гвоздь, как потом оказалось, сломал ногу. Поймавший его на месте падения сторож рассказал о случившемся родителям и директору школы. Русика с загипсованной лодыжкой заперли дома с учебниками и запретили соваться на улицу. Передавали, что отец выстегал его по спине резиновым шлангом. И всё же как только опека дала слабину, Русик вылетел к товарищам на костылях и гонял со всеми в футбол и в «утки-охотники», ни разу ни словом не упрекнув никого в измене.

– Слушай, – вдруг вспомнил Шах, – тут же завтра такая тема. В клубе будет собрание.