Для пояснения движений наших войск, по оставлении Смоленска, необходимо знать, что Днепр, протекая некоторое пространство по правую сторону большой дороги, отделяется от нее и потом, сближаясь опять, пересекает ее у Соловьевой переправы, так, что между дорогой и рекой образуется почти треугольное пространство, которого две стороны составляет Днепр. У самой дороги, между Смоленском и Соловьевою, лежат деревни Лубино и Бредихино, а далее Соловьевой путь на Москву продолжается чрез города Дорогобуж, Вязьму, Гжатск и Можайск.

В некотором расстоянии от Смоленска, по Пореченской дороге, есть проселочный путь, который идя через деревни Крахоткино, Горбуново, Жуково, Жабино и Кошаево, выходит на большую дорогу около Лубина, к стороне Смоленска. Несколько далее, другой проселок, через селения Зыкалино, Поисклово, Маршулки, Сущово и Прудиши, упирается в Соловьеву переправу.

После замеченного движения неприятельских войск от Смоленска вверх по Днепру, в направлении к Соловьевой, Барклай видел, что положение его армии в позиции на Поречской дороге становилось опасным и потому решился продолжать отступление. Имея в виду, что на восьми верстах протяжения большая Московская дорога идет параллельно Днепру в столь близком от него расстоянии, что следовавшие по ней наши войска могли быть поражаемы с левого берега неприятельской артиллерией, он решился вести свою армию описанными выше двумя проселками; но как в то же время небезопасно бы было предпринять боковой марш днем в виду всей армии Наполеона, то он начал свое движение только вечером.

Дохтуров, с корпусами: своим, гвардейским, 2-м и 3-м кавалерийскими, пошел по дальней дороге, через Зыкалино на Прудище, а Тучков 1-й, с остальной частью армии, имея перед собою, вроде авангарда, небольшой отряд под начальством брата своего, генерал-майора Тучкова 3-го, получил приказание идти по проселку, ведущему через Крахоткино, Жуково и т. д. За этими войсками, поутру 7 августа, последовал и Корф, составивший их арьергард.

Выше говорено, что для обеспечения большой Московской дороги поставлен был на ней, между Смоленском и Лубиным, князь Горчаков, имевший от Багратиона приказание оставаться тут, пока на смену его не придут войска 1-й армии. Простояв в ожидании их двое суток, он только поутру 7 августа оставил свой пост и пошел на соединение с князем Багратионом, когда получил известие о приближении войск 1-й армии по скором выходе их на столбовую дорогу.

На ней оставлены были только три казачьи полка, под начальством генерал-майора Карпова. Вскоре, в 8 часов утра, появился у Лубина отряд Тучкова 3-го. По данному ему предписанию он должен был, не останавливаясь, продолжать путь к Бредихину; но, соображая, что это движение откроет неприятелю точку, где большой путь соединяется с проселочным, которым следовали войска Тучкова 1-го, и что французы, заняв этот важный пункт, могут отрезать 1-ю армию от 2-й и отбросить ее к северу, – он решился поворотить не влево, к Бредихину, как ему было предписано, а вправо, к Лубину, дабы заслонить от неприятеля выход с проселочной дороги на столбовую.

Это самопроизвольное движение спасло 1-ю армию, потому что не прошло и двух часов, как передовые войска Нея показались от Смоленска, в направлении к Лубину, и в то же время казаки дали знать, что другие неприятельские войска устраивают переправу через Днепр, почти на половине расстояния между Смоленском и Лубиным. Тучков 3-й немедленно поставил свой отряд в боевой порядок впереди Лубина, поперек большой дороги, между деревнями Топоровщиной и Латышиной, а между тем в тылу его начал выходить с проселка и следовать к Бредихину корпус Тучкова 1-го, от которого два головные полка тотчас были посланы на подкрепление Тучкова 3-го.

За корпусом Тучкова вышли на дорогу 4-й пехотный и 1-й кавалерийский корпуса. Ожидали следовавших еще корпуса Багговута и арьергарда Корфа, и тогда вся колонна Тучкова 1-го была бы в соединении, не опасаясь, чтобы какая-либо часть ее была отрезана неприятелем.

Прежде нежели перейдем к дальнейшему ходу событий, долженствовавших иметь влияние на участь наших армий, постоянно стремившихся к тому, чтобы не допустить Наполеона до разъединения их, обратимся несколько назад, к самому Барклаю.

Некоторые ставят ему в вину бездейственное положение, в продолжение целого дня 7 августа, в позиции на Поречской дороге; но обвинение это легко опровергается, если сообразить, что Барклай, считая, как мы уже говорили, опасным отступать в виду неприятеля, был уверен, что Наполеон, с одной стороны, был в необходимости дать своим войскам отдых после жестокого боя под стенами Смоленска, а с другой – конечно, не решился бы на переправу через Днепр в виду всей нашей армии.

Справедливее почитать ошибочным то распоряжение, по которому 2-я наша армия поспешила переходить за Днепр у Соловьевой переправы, вместо того чтобы, заняв позицию впереди Лубина, заслонить собой прохождение войск Тучкова 1-го, следовавших к Бредихину и далее. Только, как ниже увидим, предусмотрительность и решимость Тучкова 3-го и неимоверная стойкость бывших у него войск поправили эту ошибку, последствия которой могли принести нашей армии вред неисчислимый.

Расчеты Барклая де Толли касательно выхода на большую дорогу вверенных Тучкову 1-му войск, не совсем исполнились. Корпус Багговута, долженствовавший выступить непосредственно за 1-м кавалерийским, не мог сняться с позиции на Поречской дороге ранее двух часов пополуночи. Узнав об этом замедлении, Барклай де Толли велел Багговуту идти уже не по проселочной, как прежде ему было предписано, а прямо по столбовой дороге, через селение Гедеоново, лежащее между этой дорогой и деревней Крахоткино. За корпусом Багговута велено было следовать арьергарду Корфа.