Князь Багратион потребовал подкрепления. К нему отправлен был весь 2-й пехотный корпус и, вскоре потом, по вторичной его просьбе, гвардейские полки: Измайловский, Литовский и Финляндский, 2-й корпус был отряжен к генералу Тучкову 2-му, гвардейские полки употреблены были при деревне Семеновском. Я сам прибыл ко Второй армии для узнания ее позиции, я нашел оную в жарком деле и войска ее в расстройстве.

Все резервы были уже в деле. Я поспешил возвратиться, дабы немедленно привести с правого фланга, из-за центра обеих армий, 4-й корпус, оставшийся еще в моем распоряжении с 6-м пехотным, 2-м кавалерийским и 8-м гвардейским полками. Я вскоре построил оные в виде крюка на левом фланге, 26-ю дивизию фронтом ко 2-й армии; до совершенного исполнения сего движения 2-я армия, по отступлении раненого князя Багратиона и многих генералов, была опрокинута в величайшем расстройстве.

Все укрепления с частью батарей достались неприятелю; одна 26-я дивизия удерживала еще свою позицию около высоты, находящейся спереди центра. Она уже два раза отражала неприятельские нападения (сие происходило около 11 часов утра).

Генералу Дохтурову поручено было начальство над 2-й армией. Его пехота была совершенно расстроена и рассеяна в малых кучках, остановленных уже за Главной квартирой, на большой Можайской дороге; три гвардейских полка отступили в изрядном устройстве и приблизились к прочим гвардейским полкам, выстроенным мной в резерве с 2-м кавалерийским корпусом позади 4-го, в конце левого фланга.

Дело происходило с утра с переменным успехом. Генерал-лейтенант Тучков был ранен, генерал Багговут принял начальство и был отряжен в самое время совершенного разбития 2-й армии; но он с отличным мужеством все еще удерживал неприятеля почти на каждом шагу. Тогда неприятель двинул всю свою силу против 7-го корпуса и высоты центра, но встречен был с неустрашимостью.

Он употребил всю свою силу против сих двух предметов. После сильной канонады, около часа, неприятель во многих колоннах атаковал высоту центра, опрокинул 26-ю дивизию и овладел высотой и батареею, оную занимавшею. В то же время генерал-майор Ермолов приблизился к бегущей 26-й дивизии с батальоном 24-й дивизии, сомкнутым в густую колонну, остановил ее и повел с мужеством к высоте.

Я отрядил между тем два другие батальона вправо для обхода левого крыла неприятельского и еще правее выслал Оренбургский полк ударить на левый фланг неприятельской колонны, следующей в расстоянии для подкрепления сражающихся войск. Я приказал всей находящейся в сем месте артиллерии действовать по оной же колонне; все сии меры увенчаны желанным успехом.

Неприятель свергнут с высоты, артиллерия наша обратно отбита, и все, не успевшие спасаться бегством, совершенно истреблены. Неприятель потерял в сем случае по малой мере 3000 человек, ибо высота и поле, окружающее оную на несколько сот шагов, были совершенно устланы трупами неприятельскими. В оной взят в плен генерал Бонами.

По утомлению и расстройству 26-й дивизии, поручил я сие место генерал-майору Лихачеву с 24-ю дивизиею. Я вывел 26-ю дивизию из дела, для восстановления в ней порядка и сформирования батальонов, и предписал ей занять место между 4-м корпусом и 24-ю дивизиею; но до вечера не видал я сей дивизии, она стояла позади резервной кавалерии. Генерал Паскевич занимался приведением ее в устройство.

Во время самого нападения на высоту центра, неприятельская кавалерия, состоящая большей частью из кирасир и нескольких полков уланских, ударила на 4-й корпус, там встретила она Перновский пехотный и 24-й егерский полки. Сии храбрые полки выдержали нападение неприятеля с неимоверным мужеством, допустили его на 80 или 60 шагов и дали по нем столь удачный залп, что он отступил в расстройстве.

Сумской и Мариупольский гусарские полки и Сибирский драгунский преследовали неприятеля; но, столкнувшись с неприятельской пехотой и артиллерией, возвратились в расстройстве. Неприятельская кавалерия, усиленная резервами, следовала по пятам за нашей конницей, пробилась вперед между колонн и пехотных краев и явилась, таким образом, в тылу 4-го и 6-го корпусов.

Храбрые сии войска не замешались, но приняли неприятеля с задних фасов своих кареев. Огонь, производимый ими и нашей конной артиллерией, привел в беспорядок неприятельские ряды; кавалерия наша снова построилась и с помощью нескольких драгунских полков ударила на неприятеля и совершенно его опрокинула, так что он вовсе из виду отступил за свою пехоту.

Тогда снова артиллерия открыла с обеих сторон смертоносное свое действие. Казалось, что Наполеон решился уничтожить нас артиллериею. Пехота наша с чудесной твердостью выдержала ужаснейший пушечный огонь. В особенности войска, составлявшие угол центра, весьма потерпели, ибо там пересекался огонь с многих неприятельских батарей.

Во время сей ужасной канонады, сбивавшей с обеих сторон целые ряды, неприятель устроил несколько кавалерийских и пехотных колонн. Я предвидел жестокое нападение со стороны неприятеля. Кавалерия моя была уже крайне утомлена. Я послал немедленно за 1-й кирасирской дивизией, полагая, что она все еще на месте, мной предписанном, в коем намеревался я сохранить ее для решительного удара, но, по несчастью, была она уведена, не знаю кем, на край левого фланга.

Адъютант мой едва достиг двух кирасирских полков и, воротив оные, привел немедленно ко мне. Между тем неприятель начал уже нападение, с частью своей кавалерии занимал он нашу, а с другой врубился в 24-ю дивизию, употребленную для прикрытия батарей на высоте центра. Неприятель опрокинул оную и облегчил тем атаку пехотным колоннам, подвинувшимся тогда с другой стороны.

Высота с частью артиллерии была взята штурмом, и 24-я дивизия возвратилась в величайшем смятении, но была немедленно остановлена и построена. Тогда неприятельская кавалерия соединенными силами устремилась на нашу пехоту.