Шрифт:
– Анатоль Палыч! Можно вас? – спросил он.
– В чем дело? – не оборачиваясь, откликнулся Анатоль Палыч, которому перебили признания в любви.
– Тут вот паечек… э-э… сухой…
– Ну и что?
– Паечек, говорю, сухой понесли.
Вот чертов повар! Перестраховывается!
– Ну и правильно понесли! Ты давай, дарагой, на стол накрывай! Щас машины за нами приедут!
Как только повар отошел, тут же выскочил бармен, неся на плече еще одну коробку. На этот раз с бутылками. Та-ак, сейчас и он будет проверять, не соврал ли я. Так и есть, остановился и вылупился на Анатоль Палыча, ожидая, пока тот отвернет голову от лебединой шейки.
– Ну, чего застрял?! – рявкнул я во весь голос.
Бармен яростно сверкнул глазами, но не двинулся с места. Через полминуты Анатоль Палыч наконец заметил его присутствие.
– Ты еще тут, дарагой?! Я кому сказал стол накрывать?!
– А… а это куда?
– Как куда? – переспросил Анатоль Палыч.
И, заприметив в нем еле уловимое намерение задуматься, я тоже встрял:
– Сухой паечек!
Бармен затряс головой и уже раскрыл рот, чтобы что-то объяснить, но Рома, быстро сориентировавшись, кинулась целовать Анатоль Палычу ушко:
– Это ням-ням для твоей кошечки, мр-мяу-у!
– Ясно?! – рявкнул Анатоль Палыч через плечо. – Давай, чеши атсюда!
Бармена сдуло, а начальство с горячими поцелуями и объятиями повело девушек к автобусу. Дзвинка уже сидела внутри и следила из окна за дверью особняка, не выскочит ли вдруг Додик. Она не отвела глаз до тех пор, пока автобус не выехал на шоссе. Только тогда перевела дух и прижалась ко мне. Я обнял ее и почувствовал, как меня начинает слегка бить дрожь – очевидно, я простыл.
– Ну, теперь ты мне наконец расскажешь, как прошла незабываемая ночь? – спросил я.
– Издеваешься? Когда я прочитала в туалете записку, то первой мыслью было немедленно выпрыгнуть из окна. Больше всего я переживала, что мне так и не удалось споить Додика.
– Неужели тебе пришлось его хлестать?
– О боже! Я думала, что с ума сойду! Он дал мне ремень и приказал его бить по… по…
– По заднице?
– Прекрати хохмить. Да, по заднице. И при этом требовал – сильнее! сильнее! Потом как-то так дико рассмеялся и сказал: «Пошли в парк. Я хочу тебя на природе». Он прихватил бутылку шампанского и потащил меня в парк. А там вытащил своего несчастного слизняка и сказал: «Давай, соси!» Я стала прикидываться пьяной и ответила смехом. А этот идиот повалил меня на траву и попытался засунуть его мне в рот. Я, как могла, выкручивалась, а потом нащупала рукой бутылку и заехала ему по затылку. После этого я убежала. Вот и все.
Тут ее уста оказались рядом с моими, я и припал к ним, пьянея от чувств, затопивших меня. Вместе с тем я чувствовал, что меня все сильнее знобит.
– Да ты весь горишь, – охнула Дзвинка, прикоснувшись к моему лбу. – Я тебя никуда не отпущу. Останешься у нас.
Я закрыл глаза и раскрыл их, когда кто-то крикнул:
– Приехали!
Девушки вынесли коробки из автобуса. Мы стояли возле дома пани Алины.
– Помни про двадцатое! – бросил на прощанье Мыкола, и я горестно подумал: неужели всему этому еще не конец?
Далее я туманно припоминаю, как меня положили наверху в комнате в кровать, как напоили чаем и дали какие-то таблетки. Я то проваливался в сон, то просыпался и лежал с открытыми глазами. Поздно вечером, проснувшись, я почувствовал рядом с собой чье-то теплое дыхание. Рядом со мной лежала Дзвинка. Я положил ей голову на плечо и крепко заснул.
Я – цыганский барон
Завтра я должен привести для курдупеля восемь цыган.
Через несколько дней я малость очухался после приключений и уже успел погрузиться в свой обычный стиль жизни, который проходил у письменного стола. Девушки поделились со мной «сухим пайком», и я с удовольствием лакомился деликатесами. Но вот, мне снова нужно куда-то спешить, что-то устраивать… Уже сегодня я должен разыскать своих знакомых цыган, чтобы договориться с ними о таинственном мероприятии. Но это еще не все – цыгане должны были помочь Мыколе продать джинсы.
Вечером я направился в ресторан «Червона рута» на Замарстыновской, где, как правило, любили гулять цыгане. Узнаю ли я этих ребят? Ведь я видел их всего раз, да и то под градусом. Помню, правда, отдельные прозвища.
Ресторан был полупустым. Лениво поскрипывал оркестр. Цыганами и не пахло. Когда я спросил о них у официанта, он сухо смерил меня взглядом и пробормотал что-то невнятное. Но его настроение тут же поменялось, когда я захрустел пятеркой.
– А у них сегодня на Збоищах свадьба, – сказал он.
Через полчала я уже шел маленькой улочкой и прислушивался к гаму. Вычислить дом, в котором гуляли цыганскую свадьбу, оказалось совсем просто. По двору шатались какие-то полупьяные субъекты, гремела музыка и слышался гул.
– Эй! – позвал я. – Где там Ося?
– А ты кто такой?
В освещенных дверях появилась фигура:
– Что там такое?
– Осю спрашивает!
– Осю? – Фигура затарахтела что-то быстро по-цыгански, а потом произнесла, будто неизвестно какую милость мне оказывала: – Ну, пусть войдет!