Шрифт:
Там, где дело идет о большом благополучии, следует накоплять свою репутацию.
«Не будем говорить об этом!» – «Друг, об этом мы не вправе даже молчать».
Бюргерские и рыцарские добродетели не понимают друг друга и чернят друг друга.
Моя третья человеческая мудрость в том, что ваша боязливость не делает для меня противным вид злых людей.
Почти с колыбели дают уже нам в наследство тяжелые слова и тяжелые ценности: «добро» и «зло» – так называется это приданое. И ради них прощают нам то, что живем мы.
Никто не знает еще, что добро и что зло, – если сам он не есть созидающий.
О, эти добрые! – Добрые люди никогда не говорят правды; для духа быть таким добрым – болезнь.
Есть старое безумие, оно называется добро и зло. Вокруг прорицателей и звездочетов вращалось до сих пор колесо этого безумия.
С насмешливой злобой смотрим мы на то, что называется «идеалами»; мы презираем себя лишь за то, что не всегда можем подавить в себе то нелепое движение чувства, которое называется идеализмом.
В ребенке вашем вся ваша любовь, в нем же и вся ваша добродетель.
Не будьте добродетельны свыше сил своих! И не требуйте от себя ничего невероятного!
Ходите по стопам, по которым уже ходила добродетель отцов ваших! Как могли бы вы подняться высоко, если бы воля отцов ваших не поднималась с вами?
Убивают не гневом, а смехом.
Добродетель есть наше великое недоразумение.
Мы по ту сторону добра и зла, но мы требуем безусловного признания святыни стадной морали.
Все добродетели, в сущности, не что иное, как утонченные страсти и повышенные состояния.
Сострадание и любовь к человечеству как известная степень развития полового влечения.
Справедливость как развитой инстинкт мести. Добродетель как удовольствие от сопротивления, воля к власти. Честь как признание сходного и равно могущественного.
Под «моралью» я понимаю систему оценок, имеющую корни в жизненных условиях известного существа.
Кто знает, как возникает всякая слава, тот будет относиться подозрительно и к той славе, которой пользуется добродетель.
Мораль столь же «безнравственна», как любая иная вещь на земле. Сама моральность есть форма безнравственности .
Опираясь исключительно на добродетель, нельзя утвердить господство добродетели; когда опираются на добродетель, то отказываются от власти, утрачивают волю к власти.
Нужно защищать добродетель против проповедников добродетели: это ее злейшие враги. Ибо они проповедуют добродетель как идеал для всех; они отнимают у добродетели прелесть чего-то редкого, неподражаемого, исключительного, незаурядного – ее аристократическое обаяние.
Добродетель остается самым дорогим пороком: пусть она им и остается!
Кому добродетель достается легко, тот даже смеется над ней. В добродетели невозможно сохранить серьезность: достигнув ее, сейчас же спешат прыгнуть дальше – куда? В чертовщину.
Нужно связать порок с чем-нибудь явно мучительным так, чтобы заставить бежать от порока, с целью избавиться от того, что с ним связано.
Творим людей по подобию нашего Бога
Даже у Бога есть свой ад – это любовь его к людям.
Бог мертв; из-за сострадания своего к людям умер Бог.
На коленях взбирайтесь по лестнице, вы, грешники!
Только красота должна проповедовать покаяние.
Истина существует: ибо существует народ! Горе, горе ищущему!
Если должен ты быть слугою, ищи того, кому твоя служба всего дороже.