Она пришла в себя от резкого, противного запаха нашатыря и, открыв глаза, увидела склонившегося над ней Куницына. Вера слабо застонала и приподнялась на кушетке, куда её перенёс приехавший на вызов доктор.

— Алексей Андреевич, мой супруг…

— Скончался, — мрачно произнёс доктор. — Не ожидал от вас, Вера Николавна, — презрительно скривил губы Куницын.

— Не понимаю вас, — распахнула глаза Вера.

— О, перестаньте, сударыня, — закатил глаза доктор, — вам не хуже меня известно, отчего умер ваш супруг.

— Отчего же? — побледнела Вера от страшной догадки.

— Его отравили, — бросил Алексей Андреевич, — и сделали это вы.

— Это невозможно, — пробормотала Верочка, попытавшись встать, но голова вновь закружилась, и княгиня осталась сидеть на кушетке.

Куницын подошёл к туалетному столику, взял в руки графин и, вытащив пробку, поднёс его к носу:

— Доза atr'opa bellad'onna столь велика, что её аромат даже запах алкоголя перебить не в силах, — вынес он заключение. — Теперь мне понятно для чего она потребовалась вам в таком количестве.

— Побойтесь Бога, Алексей Андреевич, — ужаснулась Вера, — как вы можете говорить такое?

— То вам, сударыня, стоит подумать о Боге, — парировал Куницын.

За дверью послышался шум и голоса, в комнату вошли становой пристав и человек в форме жандарма.

— Я вынужден был сообщить властям, — обернулся к княгине доктор.

— Я не убивала его, — помертвело лицо Верочки. — Зачем бы мне это делать?

Куницын хмыкнул и холодно улыбнулся.

— То очевидно, Вера Николавна. Вы, в самом деле, желаете, чтобы я ответил на ваш вопрос? Да что тут скрывать, — обернулся он к представителям власти, словно призывая их в свидетели. — О том весь Пятигорск говорит! Иван Павлович был вам помехой. Вам и вашему любовнику, — презрительно закончил он.

Становой пристав крякнул, покраснел и отвёл взгляд от молодой женщины. Покрутив пышный тёмный ус, представитель власти шагнул к застывшей на кушетке княгине.

— Сударыня, извольте пройти с нами.

— Куда? — безжизненно поинтересовалась Вера.

— В участок, — пожал он широкими плечами, и, видя, что молодая женщина не торопится последовать его просьбе, взял её под локоть и поднял с места.

С трудом переставляя ноги, Вера прошла вместе с жандармами до пролётки и неловко забралась в коляску. В голове всё смешалось, от страха пересохло во рту. Из дома выбежала Катерина и устремилась к экипажу с ротондой княгини в руках.

— Господа, позвольте, — протянула она Вере тёплую ротонду. — Холодно же нынче, — оправдываясь перед становым приставом и приехавшим с ним жандармом, робко произнесла девушка. — Я к Георгию Алексеевичу прямо сейчас пойду, — шепнула она Вере, помогая надеть верхнюю одежду.

Княгиня рассеянно кивнула в ответ и забилась в угол сидения. Грузный становой пристав устроился рядом с ней, его помощник забрался на козлы, и пролётка тронулась с места. Веру заперли в арестантской, где из всей обстановки были только жёсткий топчан и колченогий стул. Всё происходящее казалось страшным сном, но усталость и ужас от пережитого сделали своё дело и, свернувшись калачиком на жёстком ложе, она уснула, положив ротонду под голову.

Её разбудили громкие голоса.

— Где она? — требовательно вопрошал знакомый голос.

— Ваше сиятельство, — с заискивающими нотками в голосе пытался успокоить его превосходительство становой пристав, — вам не стоит здесь находиться.

— Я хочу её видеть! — прогремел голос графа.

— Не положено, ваше превосходительство, — утирая со лба пот, отвечал жандарм. — Княгиня обвиняется в тяжком преступлении.

— Я сейчас душу из тебя вытрясу, — прорычал Бахметьев, хватая за грудки жирного пристава.

— Но только недолго, — дрожащими руками снимая ключи от арестантской с вбитого в стену гвоздя, отозвался жандарм.

Он долго возился с замком, искоса поглядывая на застывшего подле него графа. Распахнув двери, отступил на несколько шагов, пропуская его внутрь тесного помещения, и запер за ним дверь.

— Жорж! — спрятала лицо у него на груди Верочка. — Я не убивала его.

— Я знаю, — проведя ладонью по светлым локонам, вздохнул Бахметьев.

— Забери меня отсюда, — подняла она на него заплаканные глаза.

— Я сделаю, всё, что в моих силах, и даже то, что не в силах, — коснулся он губами её виска.

— Что со мной будет? — прижалась она к нему.

— Местная полиция опасается вершить твою судьбу, собираются отправить тебя в Петербург. Я тоже еду. Ничего не бойся, — прошептал он. — Я с тобой, помни о том. Куницын — мерзавец, дал против тебя показания.

Вера заплакала. Поглаживая худенькие плечи, Георгий сглотнул ком в горле. Сумасшедшая мысль пришла в голову. Он бы голыми руками задушил эту жирную сволочь — станового пристава, да только тогда они оба окажутся вне закона, и далеко им не убежать, коли за ними станет охотиться не только жандармерия, но и вся охранка в округе.