Поэты «Искры». Том 1
вернуться

Курочкин Василий Степанович
Шрифт:

125. ГРОЗА

Пойте, резвитеся, дети! Черные тучи над нами; Ангел надежды цветами Сыплет на вашем рассвете — Пойте, резвитеся, дети! Книги скорей по шкапам! В поле из комнаты душной! Мальчики, девочки… Гам, Песни и смех простодушный… Пусть всё притихло кругом, Мрачной исполнясь тоски; Пусть собирается гром! Дети, сплетайте венки. Пойте, резвитеся, дети! Черные тучи над нами; Ангел надежды цветами Сыплет на вашем рассвете — Пойте, резвитеся, дети! Грозно молчание мглы… В воду попрятались рыбки. Птички молчат… Но светлы Детские ваши улыбки. Светел и верен ваш взгляд: После не страшных вам бурь Ваши глаза отразят Ясного неба лазурь. Пойте, резвитеся, дети! Черные тучи над нами; Ангел надежды цветами Сыплет на вашем рассвете — Пойте, резвитеся, дети! Жребий нам выпал дурной; Но мы за правду стояли: Мстили одною рукой, Цепи другою срывали. И с колесницы побед Пали, не сдавшись врагам, Но изумившую свет Славу оставили вам. Пойте, резвитеся, дети! Черные тучи над нами; Ангел надежды цветами Сыплет на вашем рассвете — Пойте, резвитеся, дети! В черный родились вы час! Враг в свои медные горны Первый приветствовал вас Днем нашей участи черной; Отозвалися на зов Средь разоренных полей Вместе с слезами отцов Первые крики детей. Пойте, резвитеся, дети! Черные тучи над нами; Ангел надежды цветами Сыплет на вашем рассвете — Пойте, резвитеся, дети! Лучших из ряда бойцов Вырвала храбрых могила; Над головами отцов Буря детей просветила: Пусть испытанья отцам! Дети, господь вас хранит! Нива грядущего вам Лучшую жатву сулит. Пойте, резвитеся, дети! Черные тучи над нами; Ангел надежды цветами Сыплет на вашем рассвете — Пойте, резвитеся, дети! Дети, гроза всё слышней… Гнев приближается Рока… Рок, не пугая детей, Взрослых страшит издалека… Если я гибну певцом Бедствий народных и слез, Гроб мой украсьте венком, Вами сплетенным из роз. Пойте, резвитеся, дети! Черные тучи над нами; Ангел надежды цветами Сыплет на вашем рассвете — Пойте, резвитеся, дети! <1857>

126. РАЗБИТАЯ СКРИПКА

Что, мой пес, приуныл? Или против врага И тебя, как меня, точит злоба? Ешь, покуда остался кусок пирога… Завтра грызть черствый хлеб будем оба. Здесь вражий пир вчера справлялся; Один надменно говорил: «Играй, старик» — я отказался… Он скрипку мне разбил. Веселье, пляски — всё разбито! Кто здесь теперь возбудит вновь Беспечный говор, смех забытый? Кто вызовет любовь? Ведь эти струны возвещали Счастливцу ясную зарю, Когда невесту снаряжали Родные к алтарю. Ведь здесь, под этими струнами, Дрожала вечером земля; От них расправились бы сами Морщины короля. И что ж? за песни нашей славы, Наследье дедов и отцов,— Над ней свершился суд неправый И злая месть врагов. Что, мой пес, приуныл? Или против врага И тебя, как меня, точит злоба? Ешь, покуда остался кусок пирога… Завтра грызть черствый хлеб будем оба. Пошлет ли бог благословенье На труд, без песен начатой? Как длинно будет воскресенье, День отдыха святой! Как в сказках палочка простая В руках у феи — мой смычок Был силен, бедных утешая Везде, где только мог. Носился смех, блистали взоры, Когда по струнам он порхал, И холод, подати, наборы Бедняк позабывал. Теперь — вся ненависть поднята… Воскресла злоба прежних лет: Давайте ж мне ружье солдата, Когда уж скрипки нет! Пойду на смерть с народной славой, Да скажут внуки обо мне: Он не хотел, чтоб враг лукавый Плясал в родной стране. Что, мой пес, приуныл? Или против врага И тебя, как меня, точит злоба? Ешь, покуда остался кусок пирога… Завтра грызть черствый хлеб будем оба. <1857>

127. ЛИЗА

Не дорожа своей весною, Вы мне дарите свой расцвет: Дитя мое, ведь надо мною Лежит, как туча, сорок лет. В былые дни от поцелуя Простой швеи я счастлив был… Зачем любить вас не могу я, Как Лизу некогда любил? В карете пара вороная Вас мчит в наряде дорогом, А Лиза, юностью пленяя, Ходила, бедная, пешком. К ее глазам весь свет ревнуя, За ними зорко я следил… Зачем любить вас не могу я, Как Лизу некогда любил? Здесь в позлащенные карнизы Громады высятся зеркал; Дрянное зеркальцо у Лизы Я граций зеркалом считал; Без занавес постель простую Луч солнца утром золотил… Зачем любить вас не могу я, Как Лизу некогда любил? Поэтам лучшие созданья Вы взглядом можете внушать; А Лиза — знаков препинанья, Бедняжка, не могла понять; Но бог любви, ей грудь волнуя, Любить без слов ее учил… Зачем любить вас не могу я, Как Лизу некогда любил? Вы лучше Лизы, вы умнее, В вас даже больше доброты; Она теряется, бледнея В сияньи вашей красоты; Но к ней влекли меня, чаруя, Мой юный жар, избыток сил — И уж любить вас не могу я, Как Лизу некогда любил. <1857>

128. НАВУХОДОНОСОР

1
В давно минувшие века, До рождества еще Христова, Жил царь под шкурою быка; Оно для древних было ново. Но льстили точно так же встарь И так же пел придворный хор: Ура! да здравствует наш царь! Навуходоносор!
2
«Наш царь бодается, так что ж, И мы топтать народ здоровы,— Решил совет седых вельмож.— Да здравствуют рога царевы! Да и в Египте, государь, Бык божество с давнишних пор — Ура! да здравствует наш царь! Навуходоносор!»
3
Державный бык коренья жрет, Ему вода речная — пойло. Как трезво царь себя ведет! Поэт воспел царево стойло. И над поэмой государь, Мыча, уставил мутный взор — Ура! да здравствует наш царь! Навуходоносор!
4
В тогдашней «Северной пчеле» Печатали неоднократно, Что у монарха на челе След царской думы необъятной, Что из сердец ему алтарь Воздвиг народный приговор — Ура! да здравствует наш царь! Навуходоносор!
5
Бык только ноздри раздувал, Упитан сеном и хвалами, Но под ярмо жрецов попал И, управляемый жрецами, Мычал рогатый государь За приговором приговор — Ура! да здравствует наш царь! Навуходоносор!
6
Тогда не вытерпел народ, Царя избрал себе другого. Как православный наш причет, Жрецы — любители мясного. Как злы-то люди были встарь! Придворным-то какой позор! Был съеден незабвенный царь Навуходоносор!
7
Льстецы царей! Вот вам сюжет Для оды самой возвышенной,— Да и ценсурный комитет Ее одобрит непременно; А впрочем, слово «государь» Не вдохновляет вас с тех пор, Как в бозе сгнил последний царь Навуходоносор! Между 1855 и 1858

129. МАРКИЗ ДЕ КАРАБА

Из чужбины дальной В замок феодальный Едет — трюх-трюх-трюх — На кобылке сивой Наш маркиз спесивый, Наш отец и друг. Машет саблей длинной, Но в крови невинной… Вот какой храбрец! Ой, бедовый, право! Честь тебе и слава — Ах ты, наш отец! Слушать, поселяне! К вам — невеждам, дряни Сам держу я речь! Я — опора трона; Царству оборона — Мой дворянский меч. Гнев мой возгорится — И король смирится! Вот какой храбрец! Ой, бедовый, право! Честь тебе и слава — Ах ты, наш отец! Говорят, бездельник Слух пустил, что мельник Жизнь мне подарил. Я зажму вам глотки! Сам Пипин Короткий Нашим предком был. Отыщу в законе — Сяду сам на троне… Вот какой храбрец! Ой, бедовый, право! Честь тебе и слава — Ах ты, наш отец! Я, как за стеною, За своей женою При дворе силен. Сын достигнет быстро Звания министра; Младший… тот хмелен… Трусоват… глупенек… Но жена даст денег. Вот какой храбрец! Ой, бедовый, право! Честь тебе и слава — Ах ты, наш отец! Не люблю стесненья! Подати с именья — Знать их не хочу! Облечен дворянством, Государству чванством Я свой долг плачу. Местное начальство Усмирит нахальство… Вот какой храбрец! Ой, бедовый, право! Честь тебе и слава — Ах ты, наш отец! А! Другое дело: Чернь — топчите смело, Но делиться — чур! Нам одним охота И цветки почета Деревенских дур. Свято и едино Право господина. Вот какой храбрец! Ой, бедовый, право! Честь тебе и слава — Ах ты, наш отец! Кресло в божьем храме Перед алтарями Выставляйте мне. Мне — почет и слава, Чтоб дворянства право, Свято и вполне, В этом блеске громком Перешло к потомкам. Вот какой храбрец! Ой, бедовый, право! Честь тебе и слава — Ах ты, наш отец! <1858>

130. УРОК

«Я читал когда-то, где — уж теперь не припомню (говорит Беранже в выноске к этому стихотворению), рассказ путешественника видевшего Канари, который выходил из школы вместе с маленькими греками учениками; как дети, он нес книги под мышкою. Герой учился читать, не стыдясь. Счастлива страна, где не краснеют, поступая честно! Да наградит бог прямодушие и скромность великого гражданина.»

На лужайке детский крик: Учит грамоте ребят, Весь седой, ворчун старик, Отставной солдат. «Я согнулся, я уж слаб, А виды видал! Унтер не был бы, когда б Грамоте не знал! Дружно, дети! все зараз: Буки-аз! Буки-аз! Счастье в грамоте для вас. У меня ль в саду цветок Насадил я каждый сам И из тех цветов венок Грамотному дам. Битый — правду говорит Молвь людей простых — Стоит двух, кто не был бит, Грамотей — троих. Дружно, дети! все зараз: Буки-аз! Буки-аз! Счастье в грамоте для вас. Митя, видишь карандаш? За моей следи рукой: Это иже, а не наш; Экой срам какой! Да, прислушайте: с полком В Греции я был, В двадцать, значит… а в каком, Значит, позабыл. Дружно, дети! все зараз: Буки-аз! Буки-аз! Счастье в грамоте для вас. Отстояли мы друзей! Раз, иду себе один, Вижу — школа для детей У ворот Афин. В школе учится моряк, Детям не под стать; Я взглянул — и как дурак Начал хохотать. Дружно, дети! все зараз: Буки-аз! Буки-аз! Счастье в грамоте для вас. Но учитель мне сказал: „Ты глупей ребенка сам: Ты героя осмеял, Страшного врагам. Он за греков мстил — пред ним Трепетал султан, И упал, сожжен живым, Вражий капитан“. Дружно, дети! все зараз: Буки-аз! Буки-аз! Счастье в грамоте для вас. „Гордость края моего — Он Канари — да! В мире встретили его Горе и нужда; Он, умея побеждать, Сел букварь учить, Всё затем, чтобы опять Греции служить!“ Дружно, дети! все зараз: Буки-аз! Буки-аз! Счастье в грамоте для вас. Весь зардевшись, в стороне Я в смущении стоял; Но герой сжал руку мне, Слово мне сказал… Мне послышался завет Бога самого: „Знанье — вольность, знанье — свет; Рабство без него!“ Дружно, дети! все зараз: Буки-аз! Буки-аз! Счастье в грамоте для вас». <1858>