– Можно я залезу в кабину?

Руки Мейсона крепче сжали руль, но Рииз расценила его молчание как согласие. Еще больше приободрило то, что он наклонился и открыл пассажирскую дверцу. Но когда она подняла ногу, чтобы залезть внутрь, платье оказало серьезное сопротивление.

– Если ты не хочешь покупать новую машину, хотя бы купи шины потоньше, чтобы мне не требовалась лестница сюда залезть.

У Мейсона вырвался короткий смех, хотя он по-прежнему выглядел так, будто не мог решить, радоваться ее появлению или нет. Рииз залезла внутрь, закрыла дверцу и повернулась к нему:

– Я решила, что ты остановился из-за очередного приступа мигрени.

Он издал традиционное мычание, но на этот раз за ним последовали слова:

– К счастью, в данный момент у меня ничего не болит. Правда, не знаю, надолго ли.

Будущее выглядело туманно. Рииз ничего не понимала в травмах головного мозга и чего ждать дальше. Останется ли все по-прежнему? Может ли ему стать хуже? Больше всего тревожило то, что она не знала, любит ли ее Мейсон. От этой мысли екнуло сердце.

– Почему ты остановился?

Мейсон со вздохом отвернулся и уставился вперед сквозь лобовое стекло. На улице окончательно стемнело. Над горизонтом вставала полная луна.

– Я пытался убедить себя в том, что поступаю правильно, уходя от тебя, чтобы ты могла жить своей жизнью.

Внутри все затрепетало. Значит, Мейсон остановился потому, что не хотел уходить?

– Я не знаю, станет ли мне лучше или все останется как есть. С тех пор как я ушел из морской пехоты, каждый день делал все возможное, чтобы вылечиться. Не знаю, что будет дальше, Рииз.

Она схватилась за его рубашку, сжав в ладони жетон.

– Мне все равно, что будет дальше, если мы будем вместе.

Мейсон сжал губы, будто хотел удержать рвущиеся на волю слова. Сомнение в глазах стало почти осязаемым. Время остановилось. Рииз казалось, ее жизнь зависла на качелях, стоявших на краю пропасти.

– Тогда, в первый раз, у нас было все, но мы это испортили. – Он слегка прищурился, словно воспоминания причиняли ему боль. – А теперь…

– А теперь мы знаем, как много можем потерять, – перебила она, глядя ему в глаза и не сдаваясь.

– Мейсон. – Ее голос звучал громко и уверенно. – Единственное, что знаю, – я скорее приму неопределенность, которая ждет меня с тобой, чем любую определенность с другим.

Он повернулся к ней:

– Ты должна…

Рииз приложила палец к его губам.

– Ты меня любишь?

Долгая пауза показалась вечностью. Его ресницы то и дело вздрагивали, выдавая бурю, бушевавшую внутри.

– С самого первого дня, – наконец ответил он, и Рииз, смахнув набежавшие слезы, подвинулась ближе, вдыхая знакомый запах. – С самой первой секунды.

Она положила ладонь ему на грудь.

– Значит, у нас есть все, что нужно.

Мейсон все смотрел и смотрел на нее, она решила, что он, несмотря на признание, хочет ее прогнать. Поэтому страшно удивилась, когда он вдруг снял через голову армейский жетон.

– Что ты делаешь?

– Возвращаю его на место.

Слабый металлический звон показался Рииз самым прекрасным звуком, который она когда-либо слышала. Она смотрела на него сияющими глазами и не смела вздохнуть. Его рука коснулась ее шеи, большой палец скользнул по пульсирующей вене.

Теперь она могла назвать Мейсона своим, ее переполняли радость, гордость и надежда.

– Я заслужила право носить его?

– Да. Видимо, я берег его специально для тебя.

Рииз смущенно шмыгнула носом и потерла рукой затуманившиеся от слез глаза. Как только они снова обрели ясность, она вытащила у него из кармана записную книжку и ручку.

– Что ты задумала?

Рииз придавила раскрытую книжку к его груди и начала писать, выводя вверху каждой страницы одну и ту же фразу.

– Я пишу «Заняться любовью с Рииз». Хочу, чтобы каждый твой день начинался с этого.

После двухсекундной паузы Мейсон с шумом выдохнул воздух. Зажав в руке цепочку, которую повесил ей на шею, он притянул Рииз к себе, его губы накрыли ее. Прошло несколько восхитительных секунд, прежде чем он снова дал ей вздохнуть. Губы Мейсона, теплые, влажные и покрасневшие от ее поцелуев, расплылись в широкой улыбке.

– Можешь мне поверить: об этом я ни за что не забуду.