– Рем, я сейчас из санчасти, ходил на перевязку. Там у нас такой персонал! Я бы сказал, очень даже ничего. – Черкасов многозначительно покачал головой, поиграл бровями. – Зовут Малика. Рем, короче, я напросился в гости, на чай с бубликами.

– Малика? Строгая дама. Как же это тебе удалось?

– Она не смогла отказать раненому.

– Да, тебе даже притворяться не пришлось.

– Не угадал. Пришлось немного и подыграть, но вначале она устояла и сказала, чтобы я терпел. А когда я сказал, кто у меня ротный, согласилась.

– Врешь ты все.

– Честное пионерское.

– Ну, раз честное пионерское, тогда верю. Когда?

– Сегодня. После ужина.

Вечером, прихватив с собой и Кондрашова, лейтенанта из минометной батареи, и только потому, что у него нашлась бутылка шампанского, они пошли в гости.

– Точность – вежливость королей. Но вообще-то я не удивилась.

– Вот мой ротный, Малика. Лейтенант Ремизов.

– Мы встречались.

– Артем, – мягко пожимая протянутую руку, он назвал себя.

– Виктор, – чопорно наклоняя голову, представился минометчик.

– Проходите. Не разувайтесь, не надо.

Ремизов, наполовину расшнуровавший свой высокий ботинок, остановился в замешательстве, его кольнула мысль, что Малика имеет в виду всякие там колоритные мужские запахи, он приподнял глаза, и она, внезапно поняв ход его мыслей, улыбнулась:

– Делайте, как вам удобнее.

– В носках удобнее, целый день на ногах, – тут же вставил замполит, но, когда до него с некоторым запозданием дошел второй смысл сказанных слов, он безо всяких междометий продолжил: – Мертвые не потеют, а мы-то горячие афганские хлопцы! – И, не дожидаясь, пока все поймут его новую шутку, Черкасов засмеялся своим новым заразительным, вздрагивающим смехом.

– Это наш ротный юмор. Колька, так он после контузии, да еще два осколка в голове.

– Ну уж не в голове, я-то знаю.

– Какая разница. Главное, что выше пояса, чтоб боевые шрамы показать, штаны снимать не надо. – Замполит снова заклокотал, и теперь смеялись все.

– Теперь понимаю, почему ты лечиться отказался, с такой энергией валяться в медсанбате…

– Вот и я говорю, тоска. Лучше в роте, здесь как дома, все свои.

– Малика, а у нас шампанское.

– Значит, будет праздник…

Вернулись в свой блиндаж в хорошем настроении уже со звездами, уселись расписать «кинга» на четверых, но после полуночи и после бутылки самогона игра не пошла. Черкасов взял гитару, на которой решительно не умел играть, негромко побренчал, настраиваясь, спел с чувством свою любимую «Таганку», потом что-то еще из Новикова. Ремизов, одуревший от выкуренных сигарет, развалился на стуле, поддержал его вполголоса, пора идти спать, но мысли упорно возвращали к Малике. Шустов, бывший спортсмен-легкоатлет, бывший офицер спецназа, непьющий и некурящий, сразу провалился в сон, его не беспокоил ни свет, бьющий в глаза, ни рваное бряцанье гитарных струн, ни табачный дым, висевший под потолком. Васильев по-стариковски ворочался в кровати, он техник роты, но все его проблемы оказались связаны только с людьми, механики курят анашу, разве за ними уследишь?

– Что у тебя в прокуратуре? – Замполит устраивал Ремизова на все сто процентов, но разговоры, которые волнами перекатывались по полку, беспокоили. Если Черкасова признают виновным, то что? Посадят?

– Хреново. Крайним делают, я же молодой, а командир дивизиона – авторитетный офицер, член партии с большим стажем.

– Какое это имеет значение?

– Оказывается, имеет. Плетью обуха не перешибешь.

– Он же открыл огонь без разрешения, его снаряды убили людей.

– А я подставился.

– Знал я одного парня, который открывал без разрешения огонь. Так он очень плохо закончил. Татарина я имею в виду.

– Мы в круге, и все идет по кругу, все повторяется.

– Черкес, что ни говори, но ты заплатил по своему счету. По сравнению с другими, ты даже вперед заплатил.

– Коля, – вдруг приподнялся на локтях Васильев, – мы письмо в прокуратуру, в суд напишем, пусть приобщают к делу. Только мы знаем, какой ты человек и офицер.

– Спасибо, мужики. – Он отвернулся, пряча повлажневшие глаза, и в очередной раз завел свою шарманку: «Таганка, все ночи полные огня…»

На следующий день, после завтрака, когда рота готовилась к тактическим занятиям, в блиндаж влетел старшина Сафиуллин, за руку он тащил вяло упирающегося Дуйсембаева, который превосходил его по весу, наверное, вдвое.

– Командир! Ты посмотри, что поганец творит. Эта парочка, вот он и его дружок Оспанов, нам дедовщину из Молдавии привезли. Еще пороху не нюхали, а все туда же.

– Старшина, давай по порядку.

– Я и так по порядку, – выдохнул возмущенный старшина, сама мысль о том, что его рота может стать жертвой дедовщины, приводила его в негодование. – Хлыстов в столовой убирался, а этот, видишь ли, в начальники заделался, берет его за ухо и носом об стол.