12 сентября, продолжая путь, обедали вблизи Лхун-дубцзона, находящегося на левой стороне пади, на высокой природной горке. Ночевали невдалеке отсюда, там, где у подошвы правобережной горы находятся семь субурганов. Хлеба были уже убраны, и трава уже высохла. Якам приходилось собирать скудный корм на сжатых пашнях.

13 сентября перевалили через Чог-ла и ночевали на северной стороне, на обильной сравнительно траве.

14 сентября ночевали выше По-мдо-цзона и только 15-го переправили вброд вьючных яков, а сами перешли по цепному мосту, о котором упоминалось в описании переднего пути. Теперь же я сделал два снимка с него, но пасмурное утро с накрапывающим дождиком не обнадеживало меня на удачу, что и оправдалось затем при проявлении: вышел только силуэт противоположных гор и торчащие на вершине холма развалины старинного Помдоского замка. Ночевали на правом берегу Ра-чу.

16 сентября переправились через Лани и ночевали на северной его стороне. Остановиться пришлось только поздним вечером, так как не могли найти по пути хорошей травы для скота. Под вечер начал идти мелкий град с раскатами грома, но перестал ко времени нашей остановки. Земля была добела покрыта им. Мы легли спать, а возчики погнали яков на гору для прикорма. Вскоре один из них, более старый летами, вернулся и расположился с нами на ночлег.

Утром, собираясь в дальнейший путь, один из моих спутников – халхасец – заявил об исчезновении его китайской сабли. Заподозрили в краже молодого возчика, не спавшего всю ночь и по временам приходившего в палатку, но пришлось молчать о подозрении, так как мы были всецело в их руках, вследствие того что условие было заключено о доставке нас только до их ставки. Они при желании могли устроить стачку с соседями и продержать нас до какого угодно времени или заломить такую цену, какая во много раз превосходила бы стоимость сабли, так соблазнившей кочевника. Поэтому все время приходилось быть ласковыми с ними и кормить их уже сверх условия только для того, чтобы заслужить их расположение к нам. Это путевое содержание сильно действовало на старика, и он уже не раз давал обещание везти нас до Накчу, переменив дома утомившихся яков.

17 сентября прибыли к ставке наших возчиков. Они были соседями. Старик жил в банаке, а молодой человек – в юрте монгольского образца. Мы поставили свою палатку у банака, и хозяева очень гостеприимно угощали нас молоком, свежим и кислым, а также другими продуктами молочного хозяйства. Дамские монголы, свободные от тибетских податей и повинностей, находятся в непосредственном ведении маньчжурского амбаня, живущего в Лхасе. Поэтому они сравнительно свободны в самоуправлении и достаточно зажиточны: держат помногу яков, а более богатые – и табуны кобылиц, из молока которых приготовляют столь любимый монголами напиток – кумыс. Подле нашей стоянки расположен глинобитный домик, который окружен белой оградой и называется карба. В нем живут пят: тибетских монахов; они совершают духовные требы местных жителей, не исключая и отпевания покойников. Последних, как говорят, и здесь разрезают на куски и отдают на съедение птицам.

Продневав следующее 18-е число на этом же месте, мы заключили со стариком новое условие – везти нас до Накчу-цонра. Молодой возчик отказался от дальнейшего пути и вместо себя отыскал другого такого же молодого человека, за плату по 4 монеты (по 80 коп.) за каждый вьюк, причем они должны были дать нам самим за одинаковую плату по одном смирному яку для верховой езды.

19 сентября, около двух часов пополудни, двинулись в путь. Мы сели на яков, которые были без всякой узды и веревочки, продернутой через ноздри, и шли в той же толпе с другими вьючными яками, погоняемыми пешими возчиками. При этом приходилось не раз подвергаться опасности быть поднятыми на рога какого-нибудь озлобленного животного, идущего рядом. Только то обстоятельство, что под верховую езду бывают приучены самые старые и потому самые большие яки, служило некоторой гарантией от покушений соседей их. Все же перемена пешего путешествия на верховое, хотя довольно неудобное, была приятна для всех нас, потому что общее высокое положение здешних мест чрезвычайно затрудняет непривычных людей при ходьбе, а если сделать небольшое усилие бежать или идти подолгу торопливым шагом, то сразу появляется одышка и тяжелое, затрудненное дыхание.

Пройдя за этот день небольшое расстояние, мы остановились ночлегом поблизости от палатки косивших сено местных жителей. Они косят уже почти высохшую траву своеобразными косами, напоминающими серпы. Косы эти имеют рукоятки около 1,5 аршина, и косец, стоя, рубит траву. Убранное сено складывают у своих палаток и затем свозят домой вьюками на яках. Вообще, неусовершенствованная коса, отсутствие граблей, к тому же и скудность травы не позволяют собирать здесь много сена. Возчики с удивлением говорили про величину кучи, которая у нас не превысит двух-трех копен общим весом около 10–12 пудов.

20 сентября, пройдя подле уже известных восьми субурганов, перевалили через Чог-ла, или Чог-цзэ-ла, который с обеих сторон очень невысок. Остановились ночлегом на быстрой горной речке, текущей на юго-запад от Самтан-кансар и являющейся, как передавали мне, началом Ра-чу, главного притока По-мдо-чу. Местные жители подвластны Радэнскому монастырю.

21 сентября путь наш пролегал по Суншанской равнине, у подошвы левобережных гор. Речка равнины течет на юго-запад. Попадаются банаки казенных станций с их запретными лугами. Дорогу то и дело пересекают быстрые речки со страшно каменистым дном. Вообще, дорога чрезвычайно камениста. Останавливались ночлегом у одной такой речки.

22 сентября, по заключенному вечером с возчиками уговору, поднялись с постели задолго до рассвета и, напившись чаю, тронулись в путь, который до рассвета продолжался благополучно. С рассветом же стал идти крупный, градообразный снег, бивший нам прямо в лицо, и… мы сбились с дороги. Идучи ощупью, не зная ни направления, ни местности, мы переходили через несколько холмиков, переправлялись через две быстрые речки. К полудню небо сделалось ясным, и ослепительный снег производил неприятное действие на глаза, но он скоро стал таять и, спустя немного, мы увидели, что идем между двух дорог, не потеряв верного направления. Ночевали на одной из речек, текущих в ту же равнину.

23 сентября выпал большой снег, который днем начал таять. Остановились на ночлег после небольшого перехода по холмам.

24 сентября вступили на обильную травой равнину правого берега реки Нак-чу, перейдя через ряд невысоких холмов, служащих водоразделом систем рек Дре-чу (Красной реки) и Брамапутры. Ночевали в степи.

25 сентября переправились вброд через Нак-чу. Вода была невысока. Возчики перешли пешими, снявши панталоны и высоко подняв полы своего платья. Ночевали, перевалив через левобережные горы, подле банаков местных жителей.