Мы наотрез отказали в какой бы то ни было уплате денег за собственное животное и категорически заявили, что если не приведут сейчас же кобылицу, то отправимся к табуну и возьмем сами. Они отправились назад сообщить начальнику наши слова. Вероятно, наше раздраженное состояние, а главным образом 5 европейских ружей, коих очень боятся тангуты и тибетцы, подействовали на стражников, и немедленно была прислана кобылица, но все же с просьбою дать хотя 2 лана. Видя воздействие своей угрозы, мы, конечно, не дали и этих денег, а, напротив, сказали, что спешность нашего пути мешает нам затягивать дело и заставить начальника уплатить штраф за кражу.

Довольные достигнутым результатом, мы отправились за нашим караваном, который ночевал на холме по левую сторону от Сан-чу. Здесь было видно много банаков местных кочевников, у коих была чума на яках. По пастбищам то там, то здесь валялись трупы издохших и доживающих последние минуты животных. Вечером мы увидели 15 всадников, одетых в нарядные костюмы и вооруженных пиками, ружьями и саблями, они гнали яков. Мы в недоумении приготовились к встрече незнакомых гостей, которые шли к нам. В почтительном расстоянии вышли двое навстречу, и из расспросов мы узнали, что это – местные жители и что они ездили для разрешения спора с соседями. Погоняемые яки были взяты за выигранное ими дело. Тотчас началась торговля, и наши спутники выменяли у них четырех яков за двух лошадей с надбавкой серебра.

6 октября ночевали в ущелье речки, идущей от перевала Дан-ла.

7 октября ночевали недалеко от перевала, не дойдя до него. Уже два дня нет населения, но сегодня ночью украли из нашего лагеря еще трех лошадей. Странные люди – монголы. Они всегда знают, что есть опасность от воров, но, не желая держать ночью лошадей на привязи, пускают на корм, окарауливая сами. Утомление ли в пути, а может быть, и природная сонливость не позволяют им, однако, бодрствовать всю ночь. Сначала караульный посидит, но через час-другой он уже спит крепким сном. Воры из тангутов отлично знают эту черту монголов и ночью безнаказанно крадут из-под рук.

Утром 8 октября стали рассматривать следы. Оказалось, что воры приехали вдогонку. Невдалеке оставили своих лошадей. Пешими подошли к пасшимся стреноженным лошадям и преспокойно поймали их. Сначала вели под уздцы, затем сели на двух из них, а третью повели. Когда достигли своих лошадей, украденных отпустили свободными и погнали домой. Делать было нечего, пришлось помочь потерпевшим: взять их вьюк и наложить на запасных яков, а сами они пошли пешими.

9 октября перевалили через Дан-ла. Сегодня на самом перевале нам попались два тангута из накчуских кочевников. Они гнали около 10 яков, навьюченных мясом диких яков. Сами были верхами. Они ездили на северную сторону хребта на охоту, которая оказалась для них очень удачной. Кья Сонам, лишь только увидел их, начал уговаривать меня напасть на них и ограбить все их имущество, а самих их взять с собою и выпустить обратно, когда мы сделаем по пустыне 4–5 переходов. Хотя я был очень озлоблен против тангутов и успех в нападении представлялся несомненным, но все же моя рука не могла направить дула берданки против ни в чем неповинных пред нами охотников. Местный обычай в пустыне заявлять претензию на чужую собственность только потому, что один сильнее другого, не находил во мне сочувствия и тем более применения.

Мы без всяких враждебных выходок пропустили мимо себя охотников. На сегодняшнем привале пришлось оставить двух истощенных лошадей, отказавшихся идти с караваном даже свободными. Одна из них была та, которую Шабри оставил на дороге под мой вьюк. Простившись с этими животными, которым предстояла неминуемая смерть, вследствие приближения холодного времени года и отсутствия корма, нам стало очень тяжело при обдумывании дальнейшего пути. Перед нами открывалась безлюдная, изрезанная реками и горами пустыня до самого Цайдама. Животные наши, первых из которых сегодня пришлось бросить, не обещали ничего хорошего. Решено было двигаться как можно медленнее, чтобы не утомлять яков – последней нашей надежды.

10 октября. Ежедневное описание дальнейшего пути не представляет никакого интереса. В общем, эта дорога была чрезвычайно скучна вследствие небольших переходов из-за опасения лишиться вьючных животных, в каковом случае пришлось бы бросать багаж, на который было потрачено столько денег и труда. Сравнительно долгая проволочка в Нак-чу и медленное движение поставили нас в затруднение относительно продовольствия. Дело в том, что путь от Нак-чу до Цайдама конные караваны проходят в три недели, на каковой срок у всех и был запасен провиант. Теперь же предстояло сделать тот же путь в срок вдвое дольший, и провизия у всех была на исходе, хотя порции свои уменьшили все. Пришлось думать о добывании провизии посредством охоты в изобильной всякими зверями пустыне, но хороших охотников у нас не было. Я, в передний путь бывший благочестивым богомольцем, уже оставил соблюдение моих обетов, так же как и другие настоящие монахи, и стал думать об охоте, к которой побуждали прибегнуть и мои спутники; им, по их словам, скоро предстояла голодовка. Охота шла на яков и оронго, но, к несчастью, перестреляв около четверти сотни патронов, я не убил ни одного дикого животного.

15 октября голодные спутники уже стали просить меня покончить жизнь одного уставшего их яка, что я исполнил одним выстрелом в сердце с близкого расстояния. Ламы, хозяева его, ради того чтобы раненое животное не кинулось на меня и других, тщательно перевязали ему ноги и, отойдя немного с четками в руках, читали молитвы, вероятно, покаянные за свой грех и за спасение души жертвы. Когда свалившийся як испустил последний вздох, они кинулись к нему сдирать шкуру и делить мясо, которое, конечно, было весьма сухо и невкусно, так как животное, вследствие истощения сил, уже отказывалось от пути. Все же каждый взял столько, сколько кто мог навьючить на своих животных, а пешие, сколько могли нести на себе.