– Саг Флов, - удивилась Тай, - как вы...?

– Проскользнули, буквально под носом у охранников, - туманно объяснила Шептунья.
– Хозяин наш спустился во двор, сидит в кресле, сердце кровью обливается смотреть, как он побелел и высох, а один из этих хотел, чтобы люди песни не пели, да куда там...Владетель ему в ответ сказал, что господа чиновники власти его в замке лишили, и над своими людьми он более не хозяин, пусть делают то, что хотят, а они, мол, пусть не вмешиваются, их трое, а народу вон сколько, каждый камень в руки возьмет, и будут они в аду с своим господином разбираться..

– Так и сказал?
– удивилась Тай, зная благоразумие владетеля.

– Ну про камни, - это я уже от себя, - ничуть не смущаясь, продолжала Шептунья.
– Но так, намекнул, конечно. Как она?

– Мне кажется, ей стало хуже, - обеспокоенно сказала Тай.
– Я так рада, что вы пришли.

– Я посмотрю?
– саг снял плащ, растирая окоченевшие руки.
– Вот только, войти может кто, нужно вынести ее в спокойное место.

Служанка то ли заснула, то ли впала в забытье. Саг с неожиданной легкостью поднял Ализу на руки и понес девушку вслед за помощницей, Тай выглянула в коридор, проверяя, нет ли кого за дверью.

Во дворе трещали костры, гудели людские голоса, слышался плач. Тай разглядела Таймиира, сидящего у входа в конюшни, рядом, держа руку на плече мужа, стояла Патришиэ. Разоруженные охраной Армеер из поместья Род, юный Тарк, Гирн из Ко-Бароха и несколько окрестных владетелей сгрудились вокруг кресла Таймиира и глухими голосами пели поминальную песню. В толпе мелькала шапочка Кратишиэ, разносящей кушанья.

Шептунья, беспокойно озираясь, провела всех в комнату Ализы. Девушка застонала, когда саг уложил ее на кровать.

– Что вы ей давали?
– спросил саг, всматриваясь в лицо Ализы.

– Не знаю...Кратти, она варила травы, - ответила Тай.

– Молодец - твоя Кратти. Яда много вышло, - саг ощупал Ализе руки и икры ног.
– Древесное молочко и полынь, известная комбинация, открывает разум человека для черной магии. Она сопротивлялась, раз сохранила ясность ума, прежде чем потерять сознание. Я в ней не ошибся. Славная девушка. Когда должно было накрыть ее тьмой, сердце и Дом ее воспротивились и не дали совершиться безумию. Нужно теперь привести ее в чувство. До деревни я ее не довезу - уйдет еще дальше по левому берегу.

– Левому берегу?

Саг кивнул:

– Сознание ее отравлено, беспамятство - сродни сну, в который мы погружаемся каждую ночь: бродим по призрачному берегу, вглядываемся в отражения на воде, встречаем потерянных любимых. Но мы просыпаемся, а Ализа проснуться не может, дурман не позволяет. Шептунья, милая, нужно растворить пятнадцать капель вот этого в сорока каплях теплой воды.

Саг обернулся к старшей помощнице, стоявшей за его спиной, протянул ей скляночку с восковой пробкой, извлеченную им из кожаной сумки с многочисленными кармашками. Шептунья кивнула и ушла готовить лекарство на кухне.

– Что это?

– Маковица. От судорог, - Саг бросил на Тай внимательный взгляд из-под густых бровей.
– Ты бы навестила меня когда, девочка, и на твой Дом посмотреть бы. О тебе в деревне болтают, знаешь это?

– Да, - Тай опустила глаза. Она немного робела перед стариком.

– Шептунья говорит, бесовики в тебя метили.

Девушка помотала головой:

– Не знаю.

– В тебя. Навести меня, девочка, в деревне, как все это стихнет, в Храм-то я тебя отвести не смогу, сходим на холмы, за пастбища, к старой Брионе как раз внучка приехала - сильная толковательница...Что-то держит ее, - задумчиво проговорил старик.
– Что-то держит. Не могли они ей столько яду дать, не убить они ее хотели, направить только. Желудок у нее прочистился, девушка она сильная...Четыре храма, что за времена такие настали, что я по углам таюсь, тайком людей из-под бесовских чар вывожу? Что еще они ей дать могли? Люди говорят, Ализа с бесовиком спелась? Мог он ей подарить что-нибудь, что она с собой носить будет?

– Кулон на шее,- подсказала от двери вернувшаяся Шептунья.
– Не припомню такого раньше. Да и хвасталась она всегда, если что покупала да полюбовники дарили. А тут - молчок.

Саг потянул за цепочку.

– Оно, - саг одной рукой приподнял голову служанки, другой стянул украшение с шеи.
– Тхуутова вещица. Частица мертвого духа в ней. Жаром так и пышет. Вот они как уводили ее по сумеречным дорогам. Нужно опустить это в текущую воду.

Флов положил украшение на столик. Тай и Шептунья разом уставились на красивую вещь, Тай с любопытством, Шептунья - с ужасом. Ализа вдруг поднялась на локтях, открыла мутные глаза с кровавыми прожилками, застонала.

– Спи, спи, - саг за плечи уложил ее на подушку, влил в рот полстакана лекарства, поданного Шептуньей.
– Теперь она будет просто спать. Маковицу я оставлю, разводите, как я сказал, давайте каждые четыре четверти, посудину почаще подкладывайте, пока не кормите - извергнет. Она вас слышать будет, но ходить - вряд ли. Это, - саг показал на кулон,- нужно выкинуть. Лучше на полнолуние. Пусть пока полежит где-нибудь в безопасном месте.

– Я выкину, - обещала Тайила.

– Хорошо. Будь осторожна, девочка, не держи в руках долго, - саг помедлил у двери, заговорил, будто бы сам с собой.
– Я должен встретиться с Таймииром, осмотреть его, Дом его в опасности, сердце в тревоге и боли, нельзя нам потерять нашего владетеля, он единственный, кто стоит сейчас между нами и хаосом. Никто не верит, что Латия покончила с собой, бесовики и раньше оскверняли Храмы насильственной смертью. Девочка была доброй, отзывчивой, в деревне ее уважали, в школе в Кружевах помогала, дети любили ее уроки. Замуж собиралась, за человека хоть и слабого, но мирного, никто ее не неволил - все знают, от людей она не таилась. Почему убили они ее, какие цели преследовали? Того не знаю, но смерть ее объединила владетелей Предгорья.