– Все эти бабские слухи, - горячился Флов.
– Королевская кровь! Надо ж такое выдумать. Мой отец много лет был наставником Магреты, Лукавый не мог стерпеть влияния жены при дворе и ее святости и терпения, из-за которых она была любима народом. Королеву отправили в монастырь. Отца моего изгнали. Семья наша переехала на запад, но после коронации Магрета забрала отца в столицу, часто нас навещала, пока вблизи ее резиденции не нашли место для Пятихрамия. Годы, пока она была молода, прошли у нас перед глазами. Не было в ее жизни ни мужчины, ни святого брака, такого она от нас не утаила бы; даже когда Сесана прочила малолетнего Терлея, прижитого ею от какого-то придворного, на королевский трон, мой отец толковал добытый шпионами волос мальчика - во всем был ей советником! Не было ничего! Магрета была, как открытая книга - читай, вопрошай! Слухи, слухи!

– Из-за этих слухов бесовики погубили трех невинных девушек...- с заметным усилием продолжил Флов.

– Нет, - бросила Мейри.
– Одну. Еще одна была мертва, потом жива. Странно. А где же ваши толкователи? Отчего у них не спросите?

– Осталась одна старая Бриона, сагиня из Медебра. Она толкует плохо, мне вообще толковать отказалась.

– Две девы на Этой Стороне, я чувствую дрожание нитей их жизни, связанных с землей ваших мест.

Флов посмотрел на ученицу, потом перевел вопросительный взгляд на Берфа, тот пожал плечами.

– Они у вас в памяти, - терпеливо пояснила Мейри.
– Где память, там - эфир, эфир хранит память лучше других стихий. Хотя, если желаете, спрошу еще раз.

Саг желал. Берф зажег свечу, принес глиняную чашу с водой, бросил туда горсть земли, поставил на подоконник открытого окна, склонил голову в поклоне, и ветерок легким порывом пустил рябь по поверхности чаши. Саг жестом пригласил Мейри и Флова подойти. Те опустили в воду кончики пальцев. Флов прикрыл глаза и воззвал к стихиям и образам. Мейри смотрела в сад, где по поверхности пруда еще плавали плошки с огоньками.

– Одна, - повторила Мейри, вынимая руки из воды.
– Уже давно на Той Стороне. Зеленое платье.

Флов недоуменно посмотрел на друга. Тот привык разгадывать иносказательное и подсказал:

– Ты говорил, одна из них собиралась замуж?

– Верно, - Флов задумался.
– Невеста. Несчастная Латия. А остальные?

Мейри со вздохом сунула пальцы в чашу.

– Сказала же, живы ваши принцессы, живы и здоровы, нити их жизней расплелись и переплелись с другими,- Мейри вдруг запнулась, но саги не обратили на это внимания, - одна, правда, отмечена Той Стороной - и сейчас по краю ходит, вторая крепкая, как тетива, третья в безопасности, наслаждается материнством, муж ее как твердыня стоит над ней.

Флов вытер мокрые руки, устало сел в кресло, прикрыв рукой глаза.

– Почему про четвертую не спрашиваете?

Саг посмотрел из-под ладони:

– Дейдра? Говорят, из-за нее поползли слухи.

– Жива.

– Я плохо ее знал. Извини, что отнял у тебя время. Ценный дар, береги себя.

– Расскажите дальше, - вдруг попросила Мейри.
– Вернулись ли вы в Храм?

– Нет, - саг с минуту молчал, щурясь на свечу.
– Храм мертв. Мы с женой обосновались в деревне, тем более что в ученики я давно никого не беру, а те, кто был, стали уже сами сагами и толкователями. Зимой мы были, какое-то время, в безопасности, но с наступлением весны опять ждем татуированных гостей. Владетель Тай-Брела и окрестных земель советует нам уходить на север.

– Послушай его совета, - встрял Берф.
– Теперь они от вас не отстанут.

– Теперь?
– переспросила Мейри.

– Прах королевы опять в Тай-Бреле, - пояснил Берф наперед друга.

– Четыре храма!

Саг Флов рассказал. В ночь отъезда бесовиков, он путешествовал с владетелем Армеером в поместье Род. Они подъехали к переправе через Большой Барох ( в сильный дождь со снегом и неожиданную в это время года грозу) и увидели, что та закрыта из-за непогоды. Всадники направились было к постоялому двору, но прямо перед ними в дерево рядом с корчмой ударила молния.

– Оно, как факел, упало на дом, и тот вспыхнул, словно в жару, - вспоминал саг.
– Оказалось, что на постое гостей было мало, а те чиновники, что везли гроб Магреты из Тай-Брела, спали на втором этаже, ожидая погоды. Младший порубил ножом ставни и выпрыгнул в окно, старший сгинул в огне, помощник и не пытался его спасти. Беднота, спавшая в большом зале, высыпала во двор, причитая, корчмарь кричал, что боги наслали наказание на его дом, в котором его угораздило приютить бесовское племя. А я думаю, что Магрета устроила себе знатный погребальный костер, так, как всегда и хотела. Гроб ее, оказывается, стоял в конюшне, помощник корчмаря еле успел выпустить немногих лошадей - стойла с сеном и деревянная крыша уже горели. Оставшийся в живых бесовик просто стоял и смотрел, как рушатся горящие доски, потом вскочил в седло и поскакал на восток, видно, хотел проехать на другой берег по старому мосту. Больше мы его не видели, пусть скажу греховное, но хотел я в тот момент, чтобы и он, и его конь сорвались в Барох с обледенелых досок. Однако же, он остался жив, потому как вскоре из столицы прибыл кликун с бумагой, обвиняющей всех нас в заговоре и покушении на убийство. Когда пожар утих, мы залили двор водой, Армеер нашел в уцелевших комнатах сундучок и пересыпал в него то, что осталось от тела королевы. Мы закопали прах Магреты на том же месте, люди уверовали в ее святость и стремление покоиться в земле Тай-Брела, чтобы защищать его жителей. Нынешней весной мы нашли в горах еще одно татуированное тело, плохое уже, угораздило ему лежать по теплу на самом припеке с разбитой головой, видно, поскользнулся и ударился о камень еще в начале зимы. Чего он там рыскал, только его тхуты знают.

– Уходите, - повторил Берф, вновь принимаясь ходить взад-вперед по комнате.
– На севере вас примут. И ближе туда вам. Мы, если нужно будет, через всю страну пойдем в Медебр.

– Куда?
– Мейри чуть не подавилась сухой яблочной долькой, которую стащила из вазы с фруктами на столе сага.
– Это ж тхуты знают как далеко!

– В Медебр, - сурово повторил саг.
– Рот тебе щелоком выполощу, чтоб не бранилась.

'Ага, вам всем можно, а мне нельзя', - подумала Мейри.