И я на плиты наступил ногой,Где церковь так задумчива сегодня.Большой платан шумит над головой,Он мне дороже, чем приют господень.Не рассказать о язве скрытой мне,Не отдохнуть в тени от башни с вами;Да не удушат родину во сне,Дуб в Грузии не срубят топорами.Любимой туфля на песке КурыВ лоскут души навеки завернулась;И в пестроте житейской мишурыЯ постарел, когда настала юность.Худой, по узким улицам ношусь,И мотыльки кружат над головою;Я, как платан, один; и я молюсь;И церковь соревнуется со мною.В стопу горы я плоть замуровал,Я думы поднял высоко, на горы;Я след ступни твоей поцеловал,О Кетеван, я не потупил взоры.Так язва успокоилась моя;Люблю Тбилиси каменные крепи,Запели третьи петухи, и яОтверг сегодня господа на небе.Я бегаю; я всюду одинок;Бег времени я снегом называю;Никто дубиной сбить меня не смог,И милости просить я не желаю.А если бег состарил и меня,Сейчас в тени платана отдыхаю;Да не оставят тисового пня,Дуб в Грузии не срубят, повторяю.
* 148. «Слушай, как можно без слов бесноваться…» Перевод Е. Самченко
Слушай, как можно без слов бесноватьсяИ не метаться при этом по дому;В юности старцем уставшим казаться,—Слушай, зачем не смеешься смешному?Так говорят, как кувшин телианиСтавят на голову мне, но усталоЯ не усну на скале, что в Исани,И в закоулках верийских кварталов.Я не стоял под скорбящей звездою,Брел я; был вечер похож на смятенье.Тень моя, мраку была ты сестрою,Душу спаси, дай ночам объясненье!Мнится, что греза подводит порою.Как кому мнится, не знаю. В ТбилисиВетви чинары ласкаю рукою,Низкие бани, балконные выси.Зов колокольный согреть бы, прохладуДуба бугристого гладить ладонью,Лучшую долю отдать бы собрату,Выбрать на кладбище общую долю.Шума боязни не ведало ухо;Листья чинары, зачем облетели?Нежится месяц на облаке пуха,Чтобы затем воцариться в Бетлеми.Я не бахвалюсь; я в памяти заперДумы мои, я беседую с ними:Там, на Махатской вершине, мой факел,Факел мой там, на Гомборской вершине.
* 149. «Как за днем ночь идет, так и смерть…» Перевод Е. Самченко
Как за днем ночь идет, так и смертьБродит загнанной тенью за мною.Смерть, зачем отравляешь мне светЭтой черной бредовой тоскою?Ранен я и, по правде сказать,Стать землей не спешу. В горсти этиТы мне проса насыпь; я вниматьНе хочу наступлению смерти.Навестит меня скорбно жена,Увлажнятся, просохнут ресницы;И ровесница-осень должнаМне с корзиною полной явиться.Наклонившись, жена охладитПоцелуем чело мне. Не дайтеАхов-охов услышать; как в скит,Тихо тело с душой провожайте.Кости с глиной оставьте; своиСлезы в плаче молитвенном лейте,Чтобы жили останки мои,Как два князя святых из Аргвети.Ни врагов, ни друзей я не жду,Приникаю к подушке щекою;В мыслях берегом жизни иду,Внук кричит мне и машет рукою.Сердцу больно от мыслей опять,Как в тюрьме я: бессонница в сердце;Звезды дальние вроде цыплятЗолотистых, что видел я в детстве.
