Солдаты сновали по городу с приготовлениями и поручениями. Суета накрыла городские улицы. Катались бочки разносолов, туши домашней живности, расчлененные и выпотрошенные, вращались на вертелах. Из виноградников, на спинах индейцев, живым потоком текли отборные лозы винограда. Из садов поставлялись всевозможные фрукты. Кухари нарезали побеги молодого бамбука. Под ногами носилась детвора, с круглыми брюшками, так как в этот день им без меры перепадало немало вкусной и лакомой пищи. Наевшись, они гоняли по городу, и оказывались в самых неожиданных местах и всегда именно там, где происходили самые интересные события.

И вот когда солнце стояло над головой, в центре неба, рядовые жители покидали улицы города и отправлялись по своим домам, по пути собирая своих детей, и город вымирал.

А в Великом Храме собирались военачальники и лучшие солдаты императора. Они выстраивались перед храмом, образуя живой коридор в три ряда, и возгласами приветствия вызывали императора к трону.

– Император! Император! Император!

Скандировали воины до тех пор, пока не появлялся император. И глашатай, подняв руку в знак тишины и внимания, объявлял:

– Величайший из величайших императоров Вселенной!
– поднимая копье, а другой рукой кверху, давая знак воинам.

– Император!
– продолжали скандировать воины.

– Главный правитель народа ацтеков!
– продолжал глашатай, вновь давая знак копьем.

– Император!
– отвечали воины единогласно и кротко.

– Правитель города Теночтитлан!

– Император!

– Отец всего индейского народа ацтеков!

– Император!

– Император Тлатоани Ауитсотль!

– Император! Император! Император!
– последний раз, троекратно ответили воины.

Наступила полная тишина. И по площади перед храмом, в сопровождении правых военачальников, Ауитсотль проследовал в направлении трона. При полной амуниции, в тигровой шкуре. С золотым венцом, с изумрудами, украшающими его голову. Несколько рядов бус из камней изумруда украшали его шею, руки и запястья ног.

Подойдя к трону, император развернулся лицом к воинам, и приложил два пальца правой руки к левой груди и провел пальцами от левой груди к правой. После этого знака правые военачальники сняли с него тигровую шкуру и уложили на золотой трон, украшенный гранеными изумрудами. Император Ауитсотль сел на трон, и тогда оторвал пальцы от правой груди, поднял руку к небу и указал ими на солнце. Это означало, что празднование можно начать.

Воины, окружавшие Великий Храм ацтеков у подножья пирамиды, по знаку с вершины храма, стали вносить в него всю снедь, которую горожане готовили с утра и до полуденного солнца.

Пир начался и продолжался в течение часа. По знаку глашатая воины с нижнего уровня стали приводить в храм пленных. И вот началась самая основная часть празднования.

Несчастных выстроили рядами перед жертвенными алтарями. Император поднялся на вершину пирамиды и посетил сначала храм Уицилопочтли. В это время слышались возгласы приветствия и одобрения, толпа ликовала.

Представление началось. Первую жертву уложили на алтарь. На каждую жертву приходилось четыре палача, которые держали за руки и за ноги. А пятый, держа в руке кинжал Тескатлипока из обсидиана, и медленно выполняя ритуальный танец, направился к императору, и вложил кинжал ему в руку.

И император Ауитсотль подошел к несчастной жертве, не обращая внимание на стенания, извивающегося в руках безжалостных солдат, медленно сделал надрез под ребрами. И левой рукой проник в грудь жертвы, и вырвал сердце несчастного, показав всем, вознеся бьющееся сердце над головой. А после, ухватив зубами плоть, и откусив, сожрал выдранный кусок.

Раздались возгласы торжественного ликования толпы, смешиваясь со стенаниями несчастных, которым предстояло следом идти на алтарь смерти. Их выводили по два человека в каждом храме, и теперь на всех алтарях одновременно, или почти синхронно, исполнялся этот ритуал жертвоприношения.

Снова и снова продолжались жертвоприношения, сопровождаемые каждый раз стонами несчастных, сливающимися с рукоплесканиями и возгласами одобрения. Кровь лилась по ступеням храма ручьями. Сердца жертв отправлялись в котлы с кипящим варевом, приправленными ароматными пряностями.

И когда первые лучи солнца пробивались с востока, освещая храм с прохладой свежего утреннего ветерка, наполненного росой, с места кровавых событий, снимая смрад смерти, унося его за пределы города. Воины приступают ко второй стадии празднования. Они снимали кожу с жертв, отдавших свое сердце и, намазывая жиром свое тело, облачаются в страшное одеяние. И вот в таком виде воины носились по городу, пугая местных жителей. Мирные горожане в ужасе старались спрятаться в любом укрытии от подобного зрелища. Родители запрещали детям выходить из своих домов, оберегая их от созерцания на такое варварство. А шествие продолжалось до полного подъема солнца в зенит.