– Мое имя Алалии. Что привело вас в эти края?
– поинтересовался индеец у Маг Мастера.

– Все, что касается императора после его смерти, которому вы служили верой и правдой, - без утайки ответил Маг Мастер.

Индеец Алалии пригласил гостей на ковер в центре зала, после задумался и ответил:

– Император Ауитсотль был очень болен в то время, когда меня самого настиг недуг и мое существование в мире живых стало невозможным. После того, как я покинул свое тело, мне пришлось прятаться, потому что этот дворец населяло множество призраков, готовых идти за своим хозяином и после его смерти. Но я не был настолько предан как они, и предпочел остаться в тени и быть незамеченным. В этом самом зале, в окружении шаманов, лежал император и никто из призраков войти сюда не решался. Тогда я решил, что это самое укромное место от лишних глаз. Окна здесь были закрыты от солнечного света, а свое укрытие я нашел вон в том кувшине.
– Индеец указал пальцем на глиняный, расписанный индейским орнаментом кувшин, стоящий в углу.
– У меня была удобная позиция, и из этой точки я мог наблюдать за всем происходящим.

В тот день шаман Шина сидел по правую руку от императора, сгорбившись и покуривая длинную, глиняную трубку. Войдя в состояние наркотического дурмана, он имел свойство в действительности видеть духов и общаться с ними. Так было и в этот раз. Шаман Шина сидел и ждал.

И вот император умер...

Призрак его отделился от тела, и призвал к вниманию шамана. "Я знаю, что ты ждешь меня".

Шаман и жестом предложил изложить свое требование. "Да, мой господин! Это так! Моя задача выслушать и исполнить последнюю волю моего повелителя. А также мне предстоит проводить тебя в последнюю дорогу, потому что император не может оставаться в том месте, где жил или где умер. Император должен идти в другой мир и искать себе новое тело, чтобы прийти к нам вновь, но уже в другом облике. Теперь я слушаю твое последнее желание".

И император ему ответил: "Да. Ты прав, мой верный советчик и помощник. Теперь я хочу, чтобы всех моих рабов принесли мне в жертву и добавили к ним десять красавиц из нашего племени. Я хочу отправиться в путь не один. Мне необходимы верные спутники и те, кто даст мне наслаждение, которого мне так не хватало при жизни, из-за вечных войн и походов". И тогда призрак Ауитсотля замолчал.

Шаман, как верный шакал, не унимался. "Что-то еще хочет мой господин, чтобы я исполнил?"

Император ответил ему: "Да! Кое-что еще. Но для этого нам придется посетить мою сокровищницу".

Шаман Шина, не задавая лишних вопросов, встал и направился, в сопровождении новоиспеченного призрака, в сокровищницу императора Ауитсотля, где они провели немало времени.

Мне было жутко интересно. Я, знаете ли, с детства был любопытен, и тогда не смог удержаться, - оправдался индеец, - ну вот я потихоньку и последовал за ними, прячась за предметами и колоннами, опасаясь при этом быть замеченным другими призраками. Ну, так вот...
– продолжил рассказчик.
– Призрак императора указывал на предметы, которые хотел бы забрать с собой. Шаман позвал слуг, и вторично указывая на то, на что указывал призрак, и те складывали все в плетеную корзину, в которой заранее были уложены листья пальмы.

Это были изумрудные камни с тонкой гравировкой на них, различные золотые украшения, предметы оружейного характера. Было выбрано множество фресок и пергаментов из оленей кожи, древних манускриптов. Все то, что было необходимо, по мнению Ауитсотля, для приличной жизни в мире духов.

Когда слуги наполнили корзины всем этим скарбом и покинули сокровищницу, призрак императора остался в одиночестве, а шаман Шина оправился отдать последние распоряжения, по последней воле покойного императора.

Я снова затаился и ждал, что будет дальше. И вот ночью, когда город мирно спал, шаман и призрак императора отправились в рейд, чтобы усопший мог выбрать для себя жен. Разумеется, мне снова не сиделось на месте, я тайком последовал за ними. Подходя к очередному дому, шаман оставался на улице, а заинтересованный проникал в жилище индейцев и выбирал женщин. И когда находилась подходящая партия, шаман отмечал двор разноцветным флажком у входа в хижину. А каждый индеец в городе знал, что хозяева, отмеченные таким флажком, удостоились чести быть в красных рядах на церемонии погребения и должны прибыть в самых лучших нарядах.

В ту ночь я не вернулся во дворец, решив заранее занять удобную позицию для наблюдения.
– Индеец задумался, что-то припоминая, потом, спохватившись, продолжил: - Когда утром началась церемония, шаман стоял в голове усопшего и следил за происходящим. Но никто не подозревал, что рядом с шаманом стоял призрак самого императора и следил за происходящим.
– Индеец Алалии снова тяжело вздохнул.
– Началось жертвоприношение. Несчастных вели к каменным барабанам и укладывали на него спиной. Держа жертву за руки и за ноги, ему вырывали сердце после глубокого надреза. В тот же миг из него вылетал призрак, который оборачивался в изумлении на свое тело. После чего призрак уже принесенного в жертву раба присоединялся к свите призрака императора. И так, через два часа, перед огнем стояло двести рабов призраков, во главе со своим повелителем.

В то время, когда шла церемония жертвоприношения рабов, индейцы-ремесленники толкли, разбивали и терли в порошок камни. С одной стороны, убывали ценные вещи, а с другой - снова возникали, но в призрачном образе, те же вещи, переданные из мира живых в мир мертвых. Рабы-призраки, которые успели прийти в себя после смерти, собирали ценности и относили их к ногам хозяина. То же происходило и с письменами; манускриптами, пергаментами и фресками. Они, попадая в огонь, вспыхивали, и после того, как сгорали до степени, когда уже ничего не возможно было из них извлечь, выскакивали из огня обратно. И их также собирали и относили к ногам своего повелителя. С золотыми и серебряными украшениями дела обстояли похуже. Они плавились и стекали на землю. И появлялись в другом мире только после того, как хорошо смешивались с золой так, что нельзя было отделить металл от полуобгоревших тел жертв.