Василий Тёркин
Читать

Василий Тёркин

Приключения

:

исторические приключения

.

Стихи и поэзия

:

поэзия

.
1967 г.
Аннотация

В глубоко правдивой, исполненной юмора, классически ясной по своей поэтической форме поэме «Василий Тёркин» (1941–1945) А. Т. Твардовский создал бессмертный образ советского бойца. Наделённое проникновенным лиризмом и «скрытостью более глубокого под более поверхностным, видимым на первый взгляд» произведение стало олицетворением патриотизма и духа нации.

От автора

На войне, в пыли походной,В летний зной и в холода,Лучше нет простой, природной —Из колодца, из пруда,Из трубы водопроводной,Из копытного следа,Из реки, какой угодно,Из ручья, из-подо льда, —Лучше нет воды холодной,Лишь вода была б – вода.На войне, в быту суровом,В трудной жизни боевой,На снегу, под хвойным кровом,На стоянке полевой, —Лучше нет простой, здоровой,Доброй пищи фронтовой.Важно только, чтобы поварБыл бы повар – парень свой;Чтобы числился недаром,Чтоб подчас не спал ночей, —Лишь была б она с наваромДа была бы с пылу, с жару —Подобрей, погорячей;Чтоб идти в любую драку,Силу чувствуя в плечах,Бодрость чувствуя.ОднакоДело тут не только в щах.Жить без пищи можно сутки,Можно больше, но поройНа войне одной минуткиНе прожить без прибаутки,Шутки самой немудрой.Не прожить, как без махорки,От бомбёжки до другойБез хорошей поговоркиИли присказки какой, —Без тебя, Василий Тёркин,Вася Тёркин – мой герой,А всего иного пущеНе прожить наверняка —Без чего? Без правды сущей,Правды, прямо в душу бьющей,Да была б она погуще,Как бы ни была горька.Что ж ещё?.. И всё, пожалуй.Словом, книга про бойцаБез начала, без конца.Почему так – без начала?Потому, что сроку малоНачинать её сначала.Почему же без конца?Просто жалко молодца.С первых дней годины горькой,В тяжкий час земли роднойНе шутя, Василий Тёркин,Подружились мы с тобой,Я забыть того не вправе,Чем твоей обязан славе,Чем и где помог ты мне.Делу время, час забаве,Дорог Тёркин на войне.Как же вдруг тебя покину?Старой дружбы верен счёт.Словом, книгу с серединыИ начнём. А там пойдёт.

На привале

– Дельный, что и говорить,Был старик тот самый,Что придумал суп варитьНа колёсах прямо.Суп – во-первых. Во-вторых,Кашу в норме прочной.Нет, старик он был старикЧуткий – это точно.Слышь, подкинь ещё однуЛожечку такую,Я вторую, брат, войнуНа веку воюю.Оцени, добавь чуток.Покосился повар:«Ничего себе едок —Парень этот новый».Ложку лишнюю кладёт,Молвит несердито:– Вам бы, знаете, во флотС вашим аппетитом.Тот: – Спасибо. Я как разНе бывал во флоте.Мне бы лучше, вроде вас,Поваром в пехоте. —И, усевшись под сосной,Кашу ест, сутулясь.«Свой?» – бойцы между собой, —«Свой!» – переглянулись.И уже, пригревшись, спалКрепко полк усталый.В первом взводе сон пропал,Вопреки уставу.Привалясь к стволу сосны,Не щадя махорки,На войне насчёт войныВёл беседу Тёркин.– Вам, ребята, с серединкиНачинать. А я скажу:Я не первые ботинкиБез починки здесь ношу.Вот вы прибыли на место,Ружья в руки – и воюй.А кому из вас известно,Что такое сабантуй?– Сабантуй – какой-то праздник?Или что там – сабантуй?– Сабантуй бывает разный,А не знаешь – не толкуй,Вот под первою бомбёжкойПолежишь с охоты в лёжку,Жив остался – не горюй:Это малый сабантуй.Отдышись, покушай плотно,Закури и в ус не дуй.Хуже, брат, как миномётныйВдруг начнётся сабантуй.Тот проймёт тебя поглубже, —Землю-матушку целуй.Но имей в виду, голубчик,Это – средний сабантуй.Сабантуй – тебе наука,Враг лютует – сам лютуй.Но совсем иная штукаЭто – главный сабантуй.Парень смолкнул на минуту,Чтоб прочистить мундштучок,Словно исподволь кому-тоПодмигнул: держись, дружок…– Вот ты вышел спозаранку,Глянул – в пот тебя и в дрожь;Прут немецких тыща танков…– Тыща танков? Ну, брат, врёшь.– А с чего мне врать, дружище?Рассуди – какой расчёт?– Но зачем же сразу – тыща?– Хорошо. Пускай пятьсот,– Ну, пятьсот. Скажи по чести,Не пугай, как старых баб.– Ладно. Что там триста, двести —Повстречай один хотя б…– Что ж, в газетке лозунг точен:Не беги в кусты да в хлеб.Танк – он с виду грозен очень,А на деле глух и слеп.– То-то слеп. Лежишь в канаве,А на сердце маета:Вдруг как сослепу задавит, —Ведь не видит ни черта.Повторить согласен снова:Что не знаешь – не толкуй.Сабантуй – одно лишь слово —Сабантуй!.. Но сабантуйМожет в голову ударить,Или попросту, в башку.Вот у нас один был парень…Дайте, что ли, табачку.Балагуру смотрят в рот,Слово ловят жадно.Хорошо, когда кто врётВесело и складно.В стороне лесной, глухой,При лихой погоде,Хорошо, как есть такойПарень на походе.И несмело у негоПросят: – Ну-ка, на ночьРасскажи ещё чего,Василий Иваныч…Ночь глуха, земля сыра.Чуть костёр дымится.– Нет, ребята, спать пора,Начинай стелиться.К рукаву припав лицом,На пригретом взгоркеМеж товарищей бойцовЛёг Василий Тёркин.Тяжела, мокра шинель,Дождь работал добрый.Крыша – небо, хата – ель,Корни жмут под рёбра.Но не видно, чтобы онУдручён был этим,Чтобы сон ему не в сонГде-нибудь на свете.Вот он полы подтянул,Укрывая спину,Чью-то тёщу помянул,Печку и перину.И приник к земле сырой,Одолен истомой,И лежит он, мой герой,Спит себе, как дома.Спит – хоть голоден, хоть сыт,Хоть один, хоть в куче.Спать за прежний недосып,Спать в запас научен.И едва ль герою снитсяВсякой ночью тяжкий сон:Как от западной границыОтступал к востоку он;Как прошёл он, Вася Тёркин,Из запаса рядовой,В просолённой гимнастёркеСотни вёрст земли родной.До чего земля большая,Величайшая земля.И была б она чужая,Чья-нибудь, а то – своя.Спит герой, храпит – и точка.Принимает всё, как есть.Ну, своя – так это ж точно.Ну, война – так я же здесь.Спит, забыв о трудном лете.Сон, забота, не бунтуй.Может, завтра на рассветеБудет новый сабантуй.Спят бойцы, как сон застал,Под сосною впо?кат,Часовые на постахМокнут одиноко.Зги не видно. Ночь вокруг.И бойцу взгрустнётся.Только что-то вспомнит вдруг,Вспомнит, усмехнётся.И как будто сон пропал,Смех дрогнал зевоту.– Хорошо, что он попал,Тёркин, в нашу роту.
* * *
Тёркин – кто же он такой?Скажем откровенно:Просто парень сам собойОн обыкновенный.Впрочем, парень хоть куда.Парень в этом родеВ каждой роте есть всегда,Да и в каждом взводе.И чтоб знали, чем силён,Скажем откровенно:Красотою наделёнНе был он отменной,Не высок, не то чтоб мал,Но герой – героем.На Карельском воевал —За рекой Сестрою.И не знаем почему, —Спрашивать не стали, —Почему тогда емуНе дали медали.С этой темы повернём,Скажем для порядка:Может, в списке наградномВышла опечатка.Не гляди, что на груди,А гляди, что впереди!В строй с июня, в бой с июля,Снова Тёркин на войне.– Видно, бомба или пуляНе нашлась ещё по мне.Был в бою задет осколком,Зажило – и столько толку.Трижды был я окружён,Трижды – вот он! – вышел вон.И хоть было беспокойно —Оставался невредимПод огнём косым, трёхслойным,Под навесным и прямым.И не раз в пути привычном,У дорог, в пыли колонн,Был рассеян я частично,А частично истреблён…Но, однако,Жив вояка,К кухне – с места, с места – в бой.Курит, ест и пьёт со смакомНа позиции любой.Как ни трудно, как ни худо —Не сдавай, вперёд гляди,Это присказка покуда,Сказка будет впереди.

Перед боем

– Доложу хотя бы вкратце,Как пришлось нам в счёт войныС тыла к фронту пробиратьсяС той, с немецкой стороны.Как с немецкой, с той зарецкойСтороны, как говорят,Вслед за властью за советской,Вслед за фронтом шёл наш брат.Шёл наш брат, худой, голодный,Потерявший связь и часть,Шёл поротно и повзводно,И компанией свободной,И один, как перст, подчас.Полем шёл, лесною кромкой,Избегая лишних глаз,Подходил к селу в потёмках,И служил ему котомкойБоевой противогаз.Шёл он, серый, бородатый,И, цепляясь за порог,Заходил в любую хату,Словно чем-то виноватыйПеред ней. А что он мог!И по горькой той привычке,Как в пути велела честь,Он просил сперва водички,А потом просил поесть.Тётка – где ж она откажет?Хоть какой, а всё ж ты свой,Ничего тебе не скажет,Только всхлипнет над тобой,Только молвит, провожая:– Воротиться дай вам бог…То была печаль большая,Как брели мы на восток.Шли худые, шли босыеВ неизвестные края.Что там, где она, Россия,По какой рубеж своя!Шли, однако. Шёл и я…Я дорогою постылойПробирался не один.Человек нас десять было,Был у нас и командир.Из бойцов. Мужчина дельный,Местность эту знал вокруг.Я ж, как более идейный,Был там как бы политрук.Шли бойцы за нами следом,Покидая пленный край.Я одну политбеседуПовторял:– Не унывай.Не зарвёмся, так прорвёмся,Будем живы – не помрём.Срок придёт, назад вернёмся,Что отдали – всё вернём.Самого б меня спросили,Ровно столько знал и я,Что там, где она, Россия,По какой рубеж своя?Командир шагал угрюмо,Тоже, исподволь смотрю,Что-то он всё думал, думал…– Брось ты думать, – говорю.Говорю ему душевно.Он в ответ и молвит вдруг:– По пути моя деревня.Как ты мыслишь, политрук?Что ответить? Как я мыслю?Вижу, парень прячет взгляд,Сам поник, усы обвисли.Ну, а чем он виноват,Что деревня по дороге,Что душа заныла в нём?Тут какой бы ни был строгий,А сказал бы ты: «Зайдём…»Встрепенулся ясный сокол,Бросил думать, начал петь.Впереди идёт далёко,Оторвался – не поспеть.А пришли туда мы поздно,И задами, коноплёй,Осторожный и серьёзный,Вёл он всех к себе домой.Вот как было с нашим братом,Что попал домой с войны:Заходи в родную хату,Пробираясь вдоль стены.Знай вперёд, что толку малоОт родимого угла,Что война и тут ступала,Впереди тебя прошла,Что тебе своей побывкойНе порадовать жену:Забежал, поспал урывком,Догоняй опять войну…Вот хозяин сел, разулся,Руку правую – на стол,Будто с мельницы вернулся,С поля к ужину пришёл.Будто так, а всё иначе…– Ну, жена, топи-ка печь,Всем довольствием горячимМне команду обеспечь.Дети спят, Жена хлопочет,В горький, грустный праздник свой,Как ни мало этой ночи,А и та – не ей одной.Расторопными рукамиЖарит, варит поскорей,Полотенца с петухамиДостаёт, как для гостей;Напоила, накормила,Уложила на покой,Да с такой заботой милой,С доброй ласкою такой,Словно мы иной пороюЗавернули в этот дом,Словно были мы герои,И не малые притом.Сам хозяин, старший воин,Что сидел среди гостей,Вряд ли был когда доволенТак хозяйкою своей.Вряд ли всей она ухваткойХоть когда-нибудь была,Как при этой встрече краткой,Так родна и так мила.И болел он, парень честный,Понимал, отец семьи,На кого в плену безвестномПокидал жену с детьми…Кончив сборы, разговоры,Улеглись бойцы в дому.Лёг хозяин. Но не скороПодошла она к нему.Тихо звякала посудой,Что-то шила при огне.А хозяин ждёт оттуда,Из угла.Неловко мне.Все товарищи уснули,А меня не гнёт ко сну.Дай-ка лучше в караулеНа крылечке прикорну.Взял шинель да, по присловью,Смастерил себе постель,Что под низ, и в изголовье,И наверх, – и всё – шинель.Эх, суконная, казённая,Военная шинель, —У костра в лесу прожжённая,Отменная шинель.Знаменитая, пробитаяВ бою огнём врагаДа своей рукой зашитая, —Кому не дорога!Упадёшь ли, как подкошенный,Пораненный наш брат,На шинели той поношеннойСнесут тебя в санбат.А убьют – так тело мёртвоеТвоё с другими в рядТой шинелкою потёртоюУкроют – спи, солдат!Спи, солдат, при жизни краткойНи в дороге, ни в домуНе пришлось поспать порядкомНи с женой, ни одному…На крыльцо хозяин вышел.Той мне ночи не забыть.– Ты чего?– А я дровишекДля хозяйки нарубить.Вот не спится человеку,Словно дома – на войне.Зашагал на дровосеку,Рубит хворост при луне.Тюк да тюк. До света рубит.Коротка солдату ночь.Знать, жену жалеет, любит,Да не знает, чем помочь.Рубит, рубит. На рассветеПокидает дом боец.А под свет проснулись дети,Поглядят – пришёл отец.Поглядят – бойцы чужие,Ружья разные, ремни.И ребята, как большие,Словно поняли они.И заплакали ребята.И подумать было тут:Может, нынче в эту хатуНемцы с ружьями войдут…И доныне плач тот детскийВ ранний час лихого дняС той немецкой, с той зарецкойСтороны зовёт меня.Я б мечтал не ради славыПеред утром боевым,Я б желал на берег правый,Бой пройдя, вступить живым.И скажу я без утайки,Приведись мне там идти,Я хотел бы к той хозяйкеПостучаться по пути.Попросить воды напиться —Не затем, чтоб сесть за стол,А затем, чтоб поклонитьсяДоброй женщине простой.Про хозяина ли спросит, —«Полагаю – жив, здоров».Взять топор, шинелку сбросить,Нарубить хозяйке дров.Потому – хозяин-баринНичего нам не сказал.Может, нынче землю парит,За которую стоял…Впрочем, что там думать, братцы,Надо немца бить спешить.Вот и всё, что Тёркин вкратцеВам имеет доложить.

Переправа

Переправа, переправа!Берег левый, берег правый,Снег шершавый, кромка льда…Кому память, кому слава,Кому тёмная вода, —Ни приметы, ни следа.Ночью, первым из колонны,Обломав у края лёд,Погрузился на понтоны.Первый взвод.Погрузился, оттолкнулсяИ пошёл. Второй за ним.Приготовился, пригнулсяТретий следом за вторым.Как плоты, пошли понтоны,Громыхнул один, другойБасовым, железным тоном,Точно крыша под ногой.И плывут бойцы куда-то,Притаив штыки в тени.И совсем свои ребятаСразу – будто не они,Сразу будто не похожиНа своих, на тех ребят:Как-то всё дружней и строже,Как-то всё тебе дорожеИ родней, чем час назад.Поглядеть – и впрямь – ребята!Как, по правде, желторот,Холостой ли он, женатый,Этот стриженый народ.Но уже идут ребята,На войне живут бойцы,Как когда-нибудь в двадцатомИх товарищи – отцы.Тем путём идут суровым,Что и двести лет назадПроходил с ружьём кремнёвымРусский труженик-солдат.Мимо их висков вихрастых,Возле их мальчишьих глазСмерть в бою свистела частоИ минёт ли в этот раз?Налегли, гребут, потея,Управляются с шестом.А вода ревёт правее —Под подорванным мостом.Вот уже на серединеИх относит и кружит…А вода ревёт в теснине,Жухлый лёд в куски крошит,Меж погнутых балок фермыБьётся в пене и в пыли…А уж первый взвод, наверно,Достаёт шестом земли.Позади шумит протока,И кругом – чужая ночь.И уже он так далёко,Что ни крикнуть, ни помочь.И чернеет там зубчатый,За холодною чертой,Неподступный, непочатыйЛес над чёрною водой.Переправа, переправа!Берег правый, как стена…Этой ночи след кровавыйВ море вынесла волна.Было так: из тьмы глубокой,Огненный взметнув клинок,Луч прожектора протокуПересёк наискосок.И столбом поставил водуВдруг снаряд. Понтоны – в ряд.Густо было там народу —Наших стриженых ребят…И увиделось впервые,Не забудется оно:Люди тёплые, живыеШли на дно, на дно, на дно…Под огнём неразбериха —Где свои, где кто, где связь?Только вскоре стало тихо, —Переправа сорвалась.И покамест неизвестно,Кто там робкий, кто герой,Кто там парень расчудесный,А наверно, был такой.Переправа, переправа…Темень, холод. Ночь как год.Но вцепился в берег правый,Там остался первый взвод.И о нём молчат ребятаВ боевом родном кругу,Словно чем-то виноваты,Кто на левом берегу.Не видать конца ночлегу.За ночь грудою взяласьПополам со льдом и снегомПеремешанная грязь.И усталая с похода,Что б там ни было, – жива,Дремлет, скорчившись, пехота,Сунув руки в рукава.Дремлет, скорчившись, пехота,И в лесу, в ночи глухойСапогами пахнет, потом,Мёрзлой хвоей и махрой.Чутко дышит берег этотВместе с теми, что на томПод обрывом ждут рассвета,Греют землю животом, —Ждут рассвета, ждут подмоги,Духом падать не хотят.Ночь проходит, нет дорогиНи вперёд и ни назад…А быть может, там с полночиПорошит снежок им в очи,И уже давноОн не тает в их глазницахИ пыльцой лежит на лицах —Мёртвым всё равно.Стужи, холода не слышат,Смерть за смертью не страшна,Хоть ещё паёк им пишетПервой роты старшина,Старшина паёк им пишет,А по почте полевойНе быстрей идут, не тишеПисьма старые домой,Что ещё ребята самиНа привале при огнеГде-нибудь в лесу писалиДруг у друга на спине…Из Рязани, из Казани,Из Сибири, из Москвы —Спят бойцы.Своё сказалиИ уже навек правы.И тверда, как камень, груда,Где застыли их следы…Может – так, а может – чудо?Хоть бы знак какой оттуда,И беда б за полбеды.Долги ночи, жёстки зориВ ноябре – к зиме седой.Два бойца сидят в дозореНад холодною водой.То ли снится, то ли мнится,Показалось что невесть,То ли иней на ресницах,То ли вправду что-то есть?Видят – маленькая точкаПоказалась вдалеке:То ли чурка, то ли бочкаПроплывает по реке?– Нет, не чурка и не бочка —Просто глазу маета.– Не пловец ли одиночка?– Шутишь, брат. Вода не та!– Да, вода… Помыслить страшно.Даже рыбам холодна.– Не из наших ли вчерашнихПоднялся какой со дна?..Оба разом присмирели.И сказал один боец:– Нет, он выплыл бы в шинели,С полной выкладкой, мертвец.Оба здорово продрогли,Как бы ни было, – впервой.Подошёл сержант с биноклем.Присмотрелся: нет, живой.– Нет, живой. Без гимнастёрки.– А не фриц? Не к нам ли в тыл?– Нет. А может, это Тёркин? —Кто-то робко пошутил.– Стой, ребята, не соваться,Толку нет спускать понтон.– Разрешите попытаться?– Что пытаться!– Братцы, – он!И, у заберегов коркуЛедяную обломав,Он как он, Василий Тёркин,Встал живой, – добрался вплавь.Гладкий, голый, как из бани,Встал, шатаясь тяжело.Ни зубами, ни губамиНе работает – свело.Подхватили, обвязали,Дали валенки с ноги.Пригрозили, приказали —Можешь, нет ли, а беги.Под горой, в штабной избушке,Парня тотчас на кроватьПоложили для просушки,Стали спиртом растирать.Растирали, растирали…Вдруг он молвит, как во сне:– Доктор, доктор, а нельзя лиИзнутри погреться мне,Чтоб не всё на кожу тратить?Дали стопку – начал жить,Приподнялся на кровати:– Разрешите доложить…Взвод на правом берегуЖив-здоров назло врагу!Лейтенант всего лишь проситОгоньку туда подбросить.А уж следом за огнёмВстанем, ноги разомнём.Что там есть, перекалечим,Переправу обеспечим…Доложил по форме, словноТотчас плыть ему назад.– Молодец! – сказал полковник.Молодец! Спасибо, брат.И с улыбкою неробкойГоворит тогда боец:– А ещё нельзя ли стопку,Потому как молодец?Посмотрел полковник строго,Покосился на бойца.– Молодец, а будет много —Сразу две.– Так два ж конца…Переправа, переправа!Пушки бьют в кромешной мгле.Бой идёт святой и правый.Смертный бой не ради славы,Ради жизни на земле.

О войне

– Разрешите доложитьКоротко и просто:Я большой охотник житьЛет до девяноста.А война – про всё забудьИ пенять не вправе.Собирался в дальний путь,Дан приказ: «Отставить!»Грянул год, пришёл черёд,Нынче мы в ответеЗа Россию, за народИ за всё на свете.От Ивана до Фомы,Мёртвые ль, живые,Все мы вместе – это мы,Тот народ, Россия.И поскольку это мы,То скажу вам, братцы,Нам из этой кутерьмыНекуда податься.Тут не скажешь: я – не я,Ничего не знаю,Не докажешь, что твояНынче хата с краю.Не велик тебе расчётДумать в одиночку.Бомба – дура. ПопадётСдуру прямо в точку.На войне себя забудь,Помни честь, однако,Рвись до дела – грудь на грудь,Драка – значит, драка.И признать не премину,Дам свою оценку,Тут не то, что в старину, —Стенкою на стенку.Тут не то, что на кулак:Поглядим, чей дюже, —Я сказал бы даже так:Тут гораздо хуже…Ну, да что о том судить, —Ясно всё до точки.Надо, братцы, немца бить,Не давать отсрочки.Раз война – про всё забудьИ пенять не вправе,Собирался в долгий путь,Дан приказ: «Отставить!»Сколько жил – на том конец,От хлопот свободен.И тогда ты – тот боец,Что для боя годен.И пойдёшь в огонь любой,Выполнишь задачу.И глядишь – ещё живойБудешь сам в придачу.А застигнет смертный час,Значит, номер вышел.В рифму что-нибудь про насПосле нас напишут.Пусть приврут хоть во сто крат,Мы к тому готовы,Лишь бы дети, говорят,Были бы здоровы…

Тёркин ранен

На могилы, рвы, канавы,На клубки колючки ржавой,На поля, холмы – дырявой,Изувеченной земли,На болотный лес корявый,На кусты – снега легли.И густой позёмкой белойВетер поле заволок.Вьюга в трубах обгорелыхЗагудела у дорог.И в снегах непроходимыхЭти мирные краяВ эту памятную зимуОрудийным пахли дымом,Не людским дымком жилья.И в лесах, на мёрзлой груде,По землянкам без огней,Возле танков и орудийИ простуженных конейНа войне встречали людиДолгий счёт ночей и дней.И лихой, нещадной стужиНе бранили, как ни зла:Лишь бы немцу было хуже,О себе ли речь там шла!И желал наш добрый парень:Пусть помёрзнет немец-барин,Немец-барин не привык,Русский стерпит – он мужик.Шумным хлопом рукавичным,Топотнёй по целинеСпозаранку день обычныйНачинался на войне.Чуть вился дымок несмелый,Оживал костёр с трудом,В закоптелый бак гремелаИз ведра вода со льдом.Утомлённые ночлегом,Шли бойцы из всех берлогГреться бегом, мыться снегом,Снегом жёстким, как песок.А потом – гуськом по стёжке,Соблюдая свой черёд,Котелки забрав и ложки,К кухням шёл за взводом взвод.Суп досыта, чай до пота, —Жизнь как жизнь.И опять война – работа:– Становись!
* * *
Вслед за ротой на опушкуТёркин движется с катушкой,Разворачивает снасть, —Приказали делать связь.Рота головы пригнула.Снег чернеет от огня.Тёркин крутит; – Тула, Тула!Тула, слышишь ты меня?Подмигнув бойцам украдкой:Мол, у нас да не пойдёт, —Дунул в трубку для порядку,Командиру подаёт.Командиру всё в привычку, —Голос в горсточку, как спичкуТрубку книзу, лёг бочком,Чтоб позёмкой не задуло.Всё в порядке.– Тула, Тула,Помогите огоньком…Не расскажешь, не опишешь,Что? за жизнь, когда в боюЗа чужим огнём расслышишьАртиллерию свою.Воздух круто завивая,С недалёкой огневойАхнет, ахнет полковая,Запоёт над головой.А с позиций отдалённых,Сразу будто бы не в лад,Ухнет вдруг дивизионнойДоброй матушки снаряд.И пойдёт, пойдёт на славу,Как из горна, жаром дуть,С воем, с визгом шепелявымРасчищать пехоте путь,Бить, ломать и жечь в окружку.Деревушка? – Деревушку.Дом – так дом. Блиндаж – блиндаж.Врёшь, не высидишь – отдашь!А ещё остался кто там,Запорошенный песком?Погоди, встаёт пехота,Дай достать тебя штыком.Вслед за ротою стрелковойТёркин дальше тянет провод.Взвод – за валом огневым,Тёркин с ходу – вслед за взводом,Топит провод, точно в воду,Жив-здоров и невредим.Вдруг из кустиков корявых,Взрытых, вспаханных кругом, —Чох! – снаряд за вспышкой ржавой.Тёркин тотчас в снег – ничком.Вдался вглубь, лежит – не дышит,Сам не знает: жив, убит?Всей спиной, всей кожей слышит,Как снаряд в снегу шипит…Хвост овечий – сердце бьётся.Расстаётся с телом дух.«Что ж он, чёрт, лежит – не рвётся,Ждать мне больше недосуг».Приподнялся – глянул косо.Он почти у самых ног —Гладкий, круглый, тупоносый,И над ним – сырой дымок.Сколько б душ рванул на выбросВот такой дурак слепойНеизвестного калибра —С поросёнка на убой.Оглянулся воровато,Подивился – смех и грех:Все кругом лежат ребята,Закопавшись носом в снег.Тёркин встал, такой ли ухарь,Отряхнулся, принял вид:– Хватит, хлопцы, землю нюхать,Не годится, – говорит.Сам стоит с воронкой рядомИ у хлопцев на виду,Обратясь к тому снаряду,Справил малую нужду…Видит Тёркин погребушку —Не оттуда ль пушка бьёт?Передал бойцам катушку:– Вы – вперёд. А я – в обход.С ходу двинул в дверь гранатой.Спрыгнул вниз, пропал в дыму.– Офицеры и солдаты,Выходи по одному!..Тишина. Полоска света.Что там дальше – поглядим.Никого, похоже, нету.Никого. И я один.Гул разрывов, словно в бочке,Отдаётся в глубине.Дело дрянь: другие точкиБьют по занятой. По мне.Бьют неплохо, спору нету,Добрым словом помяниХоть за то, что погреб этотПрочно сделали они.Прочно сделали, надёжно —Тут не то что воевать,Тут, ребята, чай пить можно,Стенгазету выпускать.Осмотрелся, точно в хате:Печка тёплая в углу,Вдоль стены идут полати,Банки, склянки на полу.Непривычный, непохожийДух обжитого жилья:Табаку, одёжи, кожиИ солдатского белья.Снова сунутся? Ну что же,В обороне нынче – я…На прицеле вход и выход,Две гранаты под рукой.Смолк огонь. И стало тихо.И идут – один, другой…Тёркин, стой. Дыши ровнее.Тёркин, ближе подпусти.Тёркин, целься. Бей вернее,Тёркин. Сердце, не части.Рассказать бы вам, ребята,Хоть не верь глазам своим,Как немецкого солдатаВ двух шагах видал живым.Подходил он в чем-то белом,Наклонившись от огня,И как будто дело делал:Шёл ко мне – убить меня.В этот ровик, точно с печки,Стал спускаться на заду…Тёркин, друг, не дай осечки.Пропадёшь, – имей в виду.За секунду до разрыва,Знать, хотел подать пример:Прямо в ровик спрыгнул живоВ полушубке офицер.И поднялся незадетый,Цельный. Ждём за косяком.Офицер – из пистолета,Тёркин – в мягкое – штыком.Сам присел, присел тихонько.Повело его легонько.Тронул правое плечо.Ранен. Мокро. Горячо.И рукой коснулся пола;Кровь, – чужая иль своя?Тут как даст вблизи тяжёлый,Аж подвинулась земля!Вслед за ним другой ударил,И темнее стало вдруг.«Это – наши, – понял парень, —Наши бьют, – теперь каюк».Оглушённый тяжким гулом,Тёркин никнет головой.Тула, Тула, что ж ты, Тула,Тут же свой боец живой.Он сидит за стенкой дзота,Кровь течёт, рукав набряк.Тула, Тула, неохотаПомирать ему вот так.На полу в холодной ямеНеохота нипочёмГибнуть с мокрыми ногами,Со своим больным плечом.Жалко жизни той, приманки,Малость хочется пожить,Хоть погреться на лежанке,Хоть портянки просушить…Тёркин сник. Тоска согнула.Тула, Тула… Что ж ты, Тула?Тула, Тула. Это ж я…Тула… Родина моя!..
в официальном магазине Литрес

Без серии

Василий Тёркин
Дом у дороги
По праву памяти
Стихи
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Теркин на том свете