Александр Трифонович Твардовский
– Две строчки - Дробится рваный цоколь монумента...
– Есть имена и есть такие даты...
– На дне моей жизни...
– Перед войной, как будто в знак беды...
– Переправа - Размолвка - Я знаю, никакой моей вины...
– Я убит подо Ржевом
РАЗМОЛВКА На кругу, в старинном парке Каблуков веселый бой. И гудит, как улей жаркий, Ранний полдень над землей.
Ранний полдень, летний праздник, В синем небе - самолет. Девки, ленты подбирая, Переходят речку вброд...
Я скитаюсь сиротливо. Я один. Куда итти?.. Без охоты кружку пива Выпиваю по пути.
Все знакомые навстречу. Не видать тебя одной. Что ж ты думаешь такое? Что ж ты делаешь со мной?..
Праздник в сборе. В самом деле, Полон парк людьми, как дом. Все дороги опустели На пятнадцать верст кругом.
В отдаленье пыль клубится, Слышен смех, пугливый крик. Детвору везет на праздник Запоздалый грузовик.
Ты не едешь, не прощаешь, Чтоб самой жалеть потом. Книжку скучную читаешь В школьном садике пустом.
Вижу я твою головку В беглых тенях от ветвей, И холстинковое платье, И загар твой до локтей.
И лежишь ты там, девчонка, С детской хмуростью в бровях. И в траве твоя гребенка,Та, что я искал впотьмах.
Не хотите, как хотите, Оставайтесь там в саду. Убегает в рожь дорога. Я по ней один пойду.
Я пойду зеленой кромкой Вдоль дороги. Рожь по грудь. Ничего. Перехвораю. Позабуду как-нибудь.
Широко в полях и пусто. Вот по ржи волна прошла... Так мне славно, так мне грустно И до слез мне жизнь мила. 1935 А.Твардовский. Стихотворения и поэмы в двух томах. Москва, "Художественная литература", 1951.
ДВЕ СТРОЧКИ Из записной потертой книжки Две строчки о бойце-парнишке, Что был в сороковом году Убит в Финляндии на льду.
Лежало как-то
неумело По-детски маленькое тело. Шинель ко льду мороз прижал, Далеко шапка отлетела. Казалось, мальчик не лежал, А все еще бегом бежал Да лед за полу придержал...
Среди большой войны жестокой, С чего - ума не приложу, Мне жалко той судьбы далекой, Как будто мертвый, одинокий, Как будто это я лежу, Примерзший, маленький, убитый На той войне незнаменитой, Забытый, маленький, лежу. Александр Твардовский. Библиотечка избранной лирики. Москва, "Молодая Гвардия", 1964.
* * * Дробится рваный цоколь монумента, Взвывает сталь отбойных молотков. Крутой раствор особого цемента Рассчитан был на тысячи веков.
Пришло так быстро время пересчета, И так нагляден нынешний урок: Чрезмерная о вечности забота Она, по справедливости, не впрок.
Но как сцепились намертво каменья, Разъять их силой - выдать семь потов. Чрезмерная забота о забвенье Немалых тоже требует трудов.
Все, что на свете сделано руками, Рукам под силу обратить на слом. Но дело в том, Что сам собою камень Он не бывает ни добром, ни злом. Русская Советская Поэзия. Москва, "Художественная Литература", 1990.
* * * Я знаю, никакой моей вины В том, что другие не пришли с войны, В то, что они - кто старше, кто моложе Остались там, и не о том же речь, Что я их мог, но не сумел сберечь,Речь не о том, но все же, все же, все же... Русские поэты. Антология в четырех томах. Москва, "Детская Литература", 1968.
Я УБИТ ПОДО РЖЕВОМ Я убит подо Ржевом, В безымянном болоте, В пятой роте, На левом, При жестоком налете.
Я не слышал разрыва И не видел той вспышки, Точно в пропасть с обрыва И ни дна, ни покрышки.
И во всем этом мире До конца его дней Ни петлички, Ни лычки С гимнастерки моей.
Я - где корни слепые Ищут корма во тьме; Я - где с облаком пыли Ходит рожь на холме.
Я - где крик петушиный На заре по росе; Я - где ваши машины Воздух рвут на шоссе.
Где - травинку к травинке Речка травы прядет, Там, куда на поминки Даже мать не придет.
Летом горького года Я убит. Для меня Ни известий, ни сводок После этого дня.
Подсчитайте, живые, Сколько сроку назад Был на фронте впервые Назван вдруг Сталинград.
Фронт горел, не стихая, Как на теле рубец. Я убит и не знаю Наш ли Ржев наконец?
Удержались ли наши Там, на Среднем Дону? Этот месяц был страшен. Было все на кону.
Неужели до осени Был за н и м уже Дон И хотя бы колесами К Волге вырвался о н?
Нет, неправда! Задачи Той не выиграл враг. Нет же, нет! А иначе, Даже мертвому, - как?
И у мертвых, безгласных, Есть отрада одна: Мы за родину пали, Но она Спасена.
Наши очи померкли, Пламень сердца погас. На земле на проверке Выкликают не нас.