– Это то, о чём я думаю? – ошарашенно спросил Миха.

– Это металлическая стружка, Миша. Нечто попало под бур, и вот то, что осталось… Какой металл – покажет экспертиза, но я думаю, это остатки золотой монеты…

Златка снова потянулась и не глядя достала с холодильника старый оловянный портсигар в котором хранила свои дукаты – по точности жеста, было видно, что она не раз и не два проделывала сегодня это движение – вынула из портсигара золотой дукат, положила его на стол аверсом вверх, затем поискала пальцем в коробочке из-под кнопок и выбрала один из самых крупных кусочков. Покрутила его перед глазами, что-то высматривая, а затем положила рядом с целым дукатом.

– Смотри, шлем видно… Это был такой же арапчик…

Миха смотрел и глазам своим не верил. Неужели она нашла эту казну?! Неужели так бывает?! Но почему тогда она так спокойна?!

– А где твоя вторая монета? – подозрительно спросил он, ухватившись за спасительную мысль, что всё это розыгрыш и Златка сейчас признается, что пожертвовала своей второй монетой ради дурацкой хохмы.

Но она лишь пожала плечами и достала из оловянного портсигара второй дукат с дыркой. Это был не розыгрыш.

– Миш, можешь поорать от радости, только негромко, соседи дома. Я-то своё уже оторала в одиночестве, – словно читала она его мысли, – с утра ношусь с этой банкой из рук не выпуская, я ведь отсюда только крупные кусочки повыбирала, наверняка там ещё и мельчайшие фрагменты золота остались.

И Злата подробно рассказала, как утром, принимая работу у бурильщиков попросила их на всякий случай пробить шурфы ещё и под деревьями, как еле сдерживалась, чтобы не закричать прямо на улице и не подать вида, когда бур раз за разом, трижды проваливался в пустоту… Как, опять же, на всякий случай, уже когда распрощалась с рабочими, решила изучить породу над провалом и в первом же отвале наткнулась на жёлто-металлическую стружку… Как сломя голову бежала домой за банками, до последней крупинки подбирала породу у каждой дырки, а затем чуть не задохнулась на пороге квартиры, когда, срываясь на бег, доволокла эту тяжесть домой… И как перебирала, просеивала каждую горсть породы, стараясь не пропустить ни кусочка разорванной буром монеты. Вот только нашлась золотая стружка лишь в одной из трёх банок…

– Слушай, мне надо на это всё посмотреть! Пойдём прямо сейчас, а? – нетерпеливо предложил он.

– До утра что ли не дотерпишь? – удивилась Златка. – Темно ведь уже, не увидишь толком ничего.

– А мы фонарь возьмём, пошли скорее, – потянул он её за руку из квартиры.

Вооружившись фонариком, они спустились на лифте и, выйдя из подъезда, сначала дворами, срезая путь, а затем через парк, направились в сторону источника. Часы показывали половину десятого вечера, когда они выходили из дома, ночь ещё не сгустилась, но было уже достаточно темно, и стояла такая духота, что по пути Златка хотела зайти в ближайший магазинчик купить мороженное, но Миха упрямо не хотел терять ни минуты и быстро тянул её вперёд.

До источника дорога освещалась уличными фонарями, а дальше они свернули в сторону мостика и, перешагнув через цепь с жестяной табличкой «Внимание! Проход воспрещён, идут строительные работы», перешли на остров и упёрлись в закрытые на висячий замок ворота стройплощадки. Миха подсветил фонариком пока Злата возилась с замком, затем открыл створку ворот и они прошли внутрь. Стояла полная луна, да и фонари у родника светили не так далеко, оттого остров был вполне сносно освещён. Во всяком случае, хорошо была видна симметричная россыпь чёрно-жёлтых холмиков, поделивших всю его поверхность словно на шахматные квадраты.

– Как будто нашествие кротов на острове, – заметил Миха.

Он присел возле ближайшей дырки, посветил в неё фонариком и запустил руку в холмик извлечённой при бурении породы. Тёплая ещё чёрно-серая земля, давно пересохшая на солнцепёке, сыпалась сквозь пальцы, оставляя в жмене бело-жёлтые крупинки измельчённого ракушечника.

– Мишка, к ивам пойдём, – позвала Злата.

А когда они дошли, показала:

– Вот здесь.

Треугольник из старых ив в самой высокой точке, венчал остров. И под каждым из деревьев стояло перевёрнутое верх дном строительное ведро, которым Златка предусмотрительно закрыла свои находки.

Они отодвинули ближайшее ведро, и присели на корточки рядом с аккуратной пятисантиметровой дыркой в земле. Миха стал светить внутрь, пытаясь хоть что-то разглядеть в глубине.

– Не видно ничего… – так огорчённо произнёс он, что Златка рассмеялась.

– А ты что думал увидеть? Золото-брильянты, небось?

– Да, не отказался бы, – хмыкнул Миха и полез в карман за рулеткой, которую прихватил с собой из дома.

– Сто сорок семь, – упреждающе сказала Злата и на его немой вопрос пояснила: – Здесь глубина один метр сорок семь сантиметров, я уже меряла.

Миха склонился к самой земле ухом, пытаясь на слух определить, во что бьётся конец рулетки, который он опустил на дно дырки.

– Непонятно… Вроде, как о камень царапает…

Затем покидал в дырку камешки, ничего на слух так и не понял, и перемерил необычные шурфы под каждым деревом, а затем, на всякий случай, и все близлежащие дырки, но аномально глубокими были только три отверстия у ив.

– Слушай, так выходит, действительно, пометили этими деревьями схрон? Помнишь, Сергеев рассказывал, что никакие новые деревья на острове не приживаются, только эти.