– Он пишет что-то? – не поняла Злата.

– Ну, больше гитару терзает. Пишет, наверное… – пожал плечами Сашка. – Он ведь так и не смирился, что аранжировки Михи лучше вышли, чем наши. Всё порывался переписать что-то… А ведь не в музыке проблема, а в нас самих. Нас переписывать надо, – тоскливо посмотрел он на Злату, – а это больно, когда по-живому…

– Ладно, хватит гнать, – спохватился Рыжий, – столько не виделись, а я тоску на тебя навожу. Давай, покурим?

– Нет, Сашка, я уже не курю, бросила.

– Давно?! – удивился он.

– Да так… – вспомнила она свою последнюю сигарету на «Адмирале Лунине» и нахмурилась.

– Может тогда сходим куда-нибудь? – предложил Рыжий. – Мне, например, хорошая порция алкоголя не помешала бы.

– Нет, Сашка, не сегодня, в другой раз как-нибудь, ко мне папа может приехать, а у меня мобила разрядилась.

Тут Злата увидела выходящую из подъезда маму и вскочила с лавочки.

– Всё, Саня, мне пора, созвонимся, ладно?

Она поцеловала друга и побежала вслед за матерью, крича ей вслед:

– Мама, мама, постой!

– Ой, дочка, – удивилась Лидия Ивановна, – как ты вовремя. Что у тебя с телефоном? Обзвонились уже все, а ты вне доступа.

– Разрядился, – виновато улыбнулась Златка, – а я прошляпила.

– Иди домой скорее, я сейчас в магазин схожу и вернусь.

– Так давай я схожу, что купить надо?

– Нет-нет, я быстро, только булку куплю за углом и сразу обратно. А ты домой иди, там папа тебя ждёт, Миша приехал. Симпатичный у тебя молодой человек, – улыбнулась мать, – мне блондины всегда нравились, это у тебя наследственное, – пошутила она.

– Как Миха приехал?! – изумилась Златка, оглядываясь, и только сейчас увидела его «Субару» у подъезда. – А что они делают? Ты почему их одних оставила?!

– А почему нет? Мужчины очень мило беседуют.

– Мама! Ну ты что, папу не знаешь? Он же у нас тиранозавр, схрумает и не заметит! Как ты могла Мишку одного оставить?!

– Что же ты такое про отца говоришь, – всплеснула руками Лидия Ивановна.

Но Златка уже бежала спасать своего молодого человека, и мать, растерянно улыбаясь, смотрела ей вслед, всё-таки удивительно за чувствами своих детей наблюдать, тем более, когда они такие эмоционально закрытые, как Злата.

А Златка не на шутку перепугалась. Она влетела в подъезд, нетерпеливо, много раз подряд нажимала кнопку вызова лифта, и лишь необходимость подъёма на восьмой этаж остановила её от забега по лестничной клетке.

«…Миха, держись!» – вопила она про себя, заскакивая в приехавший, наконец, лифт, догадываясь, что у отца есть основания на неё сердиться, а значит – почему-то решила она – может он сорваться на Мишку.

А старый лифт, вразвалочку карабкаясь с этажа на этаж, кряхтя всеми шарнирами, словно издевался над ней своей неторопливостью, как будто мстил за то, что когда-то давно, ещё в начальных классах, залепила она розовой жвачкой кнопку вызова пятого этажа, на котором жила противная соседка. Когда же лифт, наконец, остановился, то Златка, прислушиваясь, выскочила из него, но у двери никакого разговора на повышенных тонах, совсем ничего не было слышно. И лишь когда открыв её, влетела она в квартиру и, не разуваясь, быстро прошла в зал, то услышала слова, в которые врезалась с размаху, словно в бетонную стену:

– Ты в своём уме, Миша? Какое золото?! – спрашивал её отец.

– Самое настоящее, Александр Васильевич, запорожское, – отвечал её Миха. – Вот оно, – и протягивал пластиковую коробочку из-под офисных кнопок, в которую Злата сама сложила все кусочки искорёженной буром монеты.

Они оба повернулись на звук шагов и тут же поднялись ей навстречу. Отец обескураженно развёл руками:

– Дочка, ты очень вовремя, у меня масса вопросов.

Но она, широко раскрыв глаза, ошарашенно смотрела на Миху, словно впервые в жизни видела его.

– Ты же клялся мне… Зачем?! – тихо, чуть не плача, спросила она, отказываясь верить, что он мог так поступить, выдав все её тайны, а затем, едва слышно, одними губами добавила: – Это не ты…

Не сводя с него взгляд, подошла вплотную, Миха был уверен, что она его сейчас ударит наотмашь, но она лишь приподнялась на цыпочки, почти касаясь губами уха, и уже внятно повторила:

– Это не ты.

Отступила назад, и в этот момент её взял за руку отец.

– Злата, послушай меня…

Но она дико отдёрнула руку и резко отскочила, выставив перед собой ладони, не подпуская к себе никого:

– Не трогайте меня! – испуганно отступала она и лишь в дверях пришла в себя.

– Ты теперь, папчка, его слушать будешь, – и презрительно усмехнулась, глядя на Миху, кривя обидой губы:

– Рубашечкой, смотрю, снова татуировочки прикрыл… Предатель!

Она выскочила из квартиры – лифт скрипел где-то внизу – и стала быстро спускаться по лестнице, чтобы только не оставаться здесь ни секунды. Выбежав из подъезда, она пересекла двор, и так быстро бежала, что в арке на выходе чуть не столкнулась с матерью, которая возвращалась из магазина. С трудом справляясь со всё больше разбухающим комом обид в горле, Злата только и смогла произнести: