Вход оказался бесплатным.

Писатель Маканин читал свое новое произведение и отвечал на вопросы. Потом раздавал автографы. Лиза сидела, погруженная в свои раздумья, и вдруг к ней подсел мужчина лет сорока, явно собираясь начать разговор. Таких называют: жгучий брюнет. Жгучий — во всех смыслах.

Лиза была далека от мысли, что это заядлый театрал, узнавший ее. Ее вообще крайне редко узнавали вне театра. Есть так называемый феномен сценичной внешности. То есть на сцене человек привлекателен и даже красив, эффектен, в жизни же рассмотришь близко — ничего особенного. И наоборот: в жизни человек симпатичен и даже красив, а на сцене почему-то не смотрится. Лиза относилась ко второй категории. Для сцены (имеется в виду большая театральная сцена) ее лицо было слишком тонким, прекрасные пепельные волосы казались блеклыми, яркий свет прожекторов размывал четкий рисунок губ. Поэтому на нее часто надевали черный парик, густо подмалевывали глаза, ярко красили рот, и она становилась сама на себя не похожа.

Жгучий брюнет, интеллигентно поерзав, обратился к ней:

— Извините, можно я задам вам очень странный вопрос?

— Очень странный? — спросила Лиза, не чувствуя интереса.

— Да нет, ничего такого. Вы не дворянского происхождения, случайно?

Лиза мысленно чуть ли не зевнула.

— Случайно нет. Я рабоче-крестьянского происхождения. Папа у меня слесарь, а мама технолог на химкомбинате. А бабушка из деревни, — сказала она, стараясь, чтобы жгучий брюнет расслышал издевку в ее голосе. Но он то ли не расслышал, то ли не подал виду. Он озадачился.

— Странно!

— Неужели?

— Понимаете, у вас, как бы вам это сказать, у вас дореволюционное лицо. Понимаете? Лицо, в котором порода, голубая кровь и так далее. Понимаете?

Лиза все поняла. Ей не хотелось играть в эти игры. Она встала.

— Спасибо, но я не в настроении знакомиться с вами. Извините. Тут много красивых дам, не теряйте времени, пока они не разошлись.

— Вы меня не поняли, — сказал мужчина. — Я занимаюсь фотографией. И у меня такая серия сейчас получается, я ее для себя назвал именно: дореволюционные лица. На самом деле они современные. Тут понимаете, какая идея: все вокруг твердят, что исчезла в лицах благородная красота. А я хочу доказать, что красота никуда исчезнуть не может. Представьте: висят фотографии. Половина — подлинные дореволюционные, с дореволюционными красавицами, а половина — современные. И я предлагаю угадать. И уверен, что сплошь и рядом будут ошибаться! Интересно?

— Возможно, — сказала Лиза, удивляясь, какой только чепухой люди не занимаются. — То есть, значит, вы современных женщин в дореволюционные костюмы наряжаете?

— Зачем? На фотографии только лицо, а вокруг такие, знаете, воздушные виньетки. Стиль десятых годов. Только лицо.

— И вы хотите меня снять?

— Да, я хотел бы вас сфотографировать, — сказал он.

— Нет, спасибо. Извините. До свидания.

И Лиза пошла к двери.

Но он совершенно нагло вдруг встал на пути и затараторил:

— Ладно, пусть так, пусть фотографии только повод, да, я хочу с вами познакомиться, вы меня поразили, у меня в жизни такого не было, я хочу познакомиться, подружиться, а потом сделать вас любовницей, женой, как вам будет угодно, но я ведь не собираюсь вам насильно навязываться, неужели у вас не найдется минут десять или двадцать, полчаса, поговорите со мной и поймете, что я не подлец, не бабник, не маньяк, я обычный нормальный, в меру умный человек, только страшно одинокий, дайте мне шанс, если не понравлюсь, пошлете меня к черту!

Он умолк и глядел на нее с ожиданием.

А Лиза мимолетно подумала, что этот попрыгунчик, как ни странно, ей нравится. В нем есть то, чего в ней нет сейчас: ЦЕЛЬ.

Но она не хотела чувствовать себя очередной — для него — целью. Испросила, делая движение, чтобы пройти:

— Все сказали?

— А что еще нужно? На колени перед вами встать? Хорошо, встану.

И он встал перед ней на колени и склонил голову.

Лиза пожала плечами — и вышла, и пошла по улице.

И поняла, что ждет, когда он ее догонит.

И он догнал, и пошел рядом с ней, говоря без умолку о том, как она его смертельно поразила.

Лиза остановилась:

— Вам не кажется, что вы меня преследуете?

— Преследую, — согласился он. — Но как быть? Я не прошу себе, если вы уйдете. Я даже не знаю, где вас искать, я никогда вас раньше не видел, я не знаю, кто вы.

— Обойдетесь, — сказала Лиза. — Найдете другую.

— Мне не нужна другая.

— Идиот, — сказала Лиза, злясь на него — и на себя за то, что не умеет, оказывается, общаться на уровне легкого флирта. Разучилась.

Она пошла дальше, а он продолжил преследование.

— Вы собираетесь выследить, где я работаю или живу? — спросила Лиза.

— Да.

— Может, и в квартиру вломитесь?

— Да.

— И с мужем моим, например, познакомитесь?

— Да. Если он есть.

— Нет, вы все-таки маньяк! — всерьез рассердилась Лиза, которой это надоело. — Видите милиционера? Я скажу ему, что вы пристали ко мне. Я серьезно.

— Ради бога! Я от вас не отстану.

— Хорошо.

И Лиза, подчиняясь порыву, подошла к молоденькому милиционеру: