Лётчик удивлённо посмотрел сначала на командира, потом на свой самолёт, стоящий в ожидании нового вылета с работающими двигателями, и недоумённо произнёс:

– Я полагал, господин полковник, что командование сразу отправит меня в найденный квадрат с грузом продуктов, лекарств и тёплых вещей. Я видел там много мёртвых тел. В таких экстремальных условиях пока ещё живые люди не могут долго ждать помощи. Я хорошо изучил район: в пяти километрах к северу имеется подходящая площадка для посадки вертолётов. А самолётам лучше всего заходить с Северо-востока, но ни в коем случае не с Востока, ибо там в ущелье – настоящая аэродинамическая труба. Ветер дует такой, что может перевернуть машину.

– Вы меня, что не поняли, капитан Мерион, – голос полковника перестал звучать дружески, – выполняйте приказание. Начальству виднее, когда и кого посылать на задание. Да и на обещанную премию особо не надейтесь, нам военным она всё равно не полагается, все призовые деньги пойдут в ветеранский фонд.

Принимающий лётчиков генерал-капитан меньше всего походил на второго человека в чилийской армии. В выражении его водянистых глаз и мягкой линии губ не было ничего от образа жёсткого военачальника. Генерал и сам до недавнего времени считал себя скорее учёным, чем полководцем. За его плечами были несколько лет преподавательской работы. Написанные им книги по истории войн, военной географии и геополитике читали во всём мире. Многие знавшие его люди считали генерала довольно серой личностью, трудолюбивым теоретиком, но не более того. Многие откровенно иронизировали по поводу его преклонения перед всем прусским. Один журналист даже написал, что генералу гораздо больше бы пошёл вместо его больших дымчатых очков монокль в глазу. Так он максимально стал бы похож на прусского офицера с пожелтевших фотографий начала прошлого века. Многие в Чили до поры ошибочно полагали, что генерал и мыслит, как типичный прусский служака, то есть строго в рамках данных ему начальством полномочий. Но новая должность и сложившаяся в стране критическая ситуация раскрыли новые таланты Аугусто Пиночета. Это было время, когда Президент Сальвадор Альенде, не считаясь с потерями, вёл свой народ напролом к Социализму. Он без выкупа национализировал самые крупные промышленные предприятия страны, урезал военный бюджет, ограничил частное предпринимательство. В связи с этим экономическая помощь Чили со стороны главных спонсоров – США и Всемирного банка сократилась почти до нуля. Управление государством и экономика были парализованы. Уровень инфляции поднялся до 500%. По улицам Сантьяго уже прошла не одна массовая демонстрация недовольных «красным Президентом», в том числе знаменитый «марш пустых кастрюль», по которым стучали домохозяйки, показывая, что им нечем кормить свои семьи.

В сложившейся ситуации армия рано или поздно обязана была вмешаться в деятельность правительства, чтобы спасти государство от окончательного разорения. В среде высших военных чинов созрел заговор, к которому не сразу, после долгих колебаний, но всё же примкнул и Пиночет. Хороший стратег и тактик он досконально изучил за годы своей преподавательской деятельности в различных военных академиях опыт военных переворотов, случавшихся в разное время и в разных странах. Поэтому генерал всячески убеждал других заговорщиков не спешить, готовиться к выступлению против власти очень тщательно, и уделять большое внимание конспирации. Уж кто-кто, а сам Пиночет умел чрезвычайно искусно маскировать собственные тайные намерения. Не раз во время публичных выступлений он произносил проникновенные слова о готовности отдать жизнь за конституционное право страны, клялся в абсолютной преданности Президенту; как лучшего друга принимал кубинского лидера Фиделя Кастро во время его государственного визита в Чили в 1971 году (Пиночет отвечал за безопасность Фиделя во время этого визита).

Не удивительно, что до последнего дня Альенде пребывал в полной уверенности, что армия вне политики и на страже конституции. Накануне путча Президент Альенде даже назначит Пиночета главнокомандующим всеми Вооружёнными силами страны, вместо действительно преданного ему генерала Карлоса Пратса (после переворота сохранившего верность конституции Пратса вместе с женой путчисты уничтожат). Через три недели после назначения на высший пост, как казалось Альенде абсолютно лояльного ему Пиночета, войска блокировали главу государства в президентском дворце. Альенде был застрелен кем-то из солдат из автомата, подаренного ему Фиделем Кастро. Но это случиться через год, а пока Пиночет делал всё, чтобы до назначенного времени подготовка к операции держалась в строжайшей тайне. Любая утечка информации могла дорого обойтись путчистам, ибо пока ещё у Президента Альенде было достаточно верных ему сил.

Поэтому, когда Пиночет узнал, что один из посвящённых в планы заговорщиков офицеров задумал поделиться сверхсекретными сведениями с американской журналисткой, первое что он сделал, это осведомился: удалось ли обезвредить предателя. Пиночету ответили, что изменник ликвидирован, но приготовленные им для передачи иностранной журналистке документы бесследно исчезли. То есть существовала вероятность того, что убитый подполковник всё-таки успел перед смертью передать кому-то компрометирующий путчистов материал, взяв со своего доверенного лица слово, что при любом варианте развития событий важная информация всё же окажется у американской журналистки. Срочно был разработан план устранения американки путём её похищения прямо из аэропорта таким образом, чтобы подозрение пало на обычных уголовников. Когда же пришло известие об исчезновении над Андами самолёта, в котором журналистка летела в Сантьяго, главные заговорщики долго не могли поверить в свою удачу. Естественно, что высокие армейские чины теперь делали всё возможное, чтобы борт 571 исчез навсегда и бесследно.

– Вы хорошо выполнили свою работу, майор – первым делом поздравил пилота хозяин самого просторного кабинета в здании Министерства обороны.

– Простите, генерал-капитан, но вы ошиблись, я капитан.

– Нет, майор – Пиночет мягко улыбнулся. – Я ещё на прошлой неделе подписал приказ о вашем повышении, вот, убедитесь сами.

Расторопный адъютант тут же раскрыл перед лётчиком бархатную папку с документом о его производстве в следующий чин. Мерион не смог сдержать счастливой улыбки. Но оказалось, что помимо повышения, его ещё, как одного из лучших пилотов ВВС страны, командируют в США в академию ВВС.

– Через четыре часа вы должны вылететь в Штаты. А когда вернётесь, будьте готовы принять под командование полк. Всё, желаю удачи!

На прощание генерал с отеческой улыбкой протянул лётчику свою мягкую тёплую руку.

– Спасибо за службу, майор. Да, небольшая просьба: забудьте про то, что вы сегодня видели в горах. Запомните, это был обман зрения. Насколько я знаю, во время длительных полётов над однообразным земным ландшафтом такое нередко случается с воздушными наблюдателями. Поэтому в вашей ошибке нет ничего постыдного для вас лично и членов экипажа вашего самолёта. Надеюсь, что мы договорились?

Столь неожиданная просьба ошарашила пилота. Только что он был уверен, что все просыпавшиеся на него награды являются поощрением за успешно выполненное задание. И вдруг его почему-то просят забыть о найденных им людях.

В голове лётчика стремительно пронёсся целый вихрь мыслей. С одной стороны он был взволнован и даже немного оробел, общаясь с высоким начальством. Но с другой – Мерион являл собой редкое исключение из правил в многочисленной когорте профессиональных военных, что с лёгкостью были готовы исполнить любой приказ командования, освобождая себя от его моральной оценки. «Мы всего лишь исполняли приказы!» – обычно в виде железного оправдательного аргумента заявляют исполнители в погонах, если их вдруг обвиняют в военных преступлениях. Сейчас Мериону тоже предоставлялась возможность переложить с себя ответственность на того, кому это было положено по званию и должности. А самому шагнуть в карьерный лифт, который вынесёт его на сверкающие высоты в обход обычной служебной лестницы, на которой другие топчутся годами, ступенька за ступенькой медленно карабкаясь наверх. Но для этого Мерион должен был всего лишь приказать своей совести заткнуться, после чего, преданно поедая щедрое начальство глазами, браво отрапортовать, что он действительно никого в горах не обнаружил. Во всяком случае, так на его месте поступило бы большинство коллег – офицеров. Но новоиспечённому майору не повезло в столь смутное время иметь столь сильно развитое чувство совести.