– Прошу прощения, господин генерал-капитан, я католик и не могу сделать того, о чём вы просите. Если к этим людям в ближайшие часы не подоспеет помощь, они погибнут.

В разговоре наступила тягостная пауза, которую заполняло только мерное постукивание маятника больших настенных часов. Хозяин кабинета был смущён и искал для себя достойный выход из глупой ситуации, в которую угодил, посчитав, что представший перед ним офицер не более чем мелкая шахматная фигура, которую легко будет передвинуть на полагающееся ей место в сложившейся игровой ситуации. Но этот чёртов лётчик почему-то не желал быть пешкой в его руке, и это даже не смотря на то, что он собирался повысить его до коня. Впрочем, внешне генерал не подал виду, что неуставная реакция лётчика застала его врасплох.

– Я и не сомневался, что вы ответите именно так – Пиночет вновь на этот раз достаточно крепко пожал Мериону руку. – Забудьте про мои слова, это была небольшая проверка на порядочность. Время сейчас непростое, и хочется быть уверенным, что люди, которым мы оказываем высокое доверие, этого действительно достойны. Теперь я вижу, что не ошибся в вас. Вы не только отличный офицер, но и порядочный человек. Идите, и да хранит вас Бог!

Когда лётчик вышел Пиночет повернул озабоченное лицо к командиру авиабазы, под началом которого служил несговорчивыё пилот.

– Поздравляю, у вас на базе служат отменные парни. И, тем не менее, этот майор является для нас большой проблемой, которую необходимо срочно решить.

– Я отложу его вылет в США на сутки – предложил полковник. – Завтра у нас пройдёт плановая тренировка по парашютной подготовке для всего лётного состава авиабазы. Это обычная практика – раз в год лётчики и штурманы должны совершить один учебный прыжок с парашютом. Поэтому никто ничего не заподозрит. И так как по уважительным причинам перевод майора за границу будет отложен на несколько дней, ему тоже придётся прыгать. В прошлом году у нас уже произошёл несчастный случай с одним лейтенантом – по непонятным причинам одновременно с основным парашютом вышел купол запасного парашюта. Стропы перепутались, и офицер камнем упал на землю с высоты 2000 метров.

Пиночет тяжело вздохнул и перекрестился на образ Девы Марии, висящий над рабочим столом. Потом он приказал своему адъютанту сдать заранее доставленное в кабинет личное дело новоиспечённого майора в архив, куда попадали досье всех военнослужащих, по разным причинам выбывших с военной службы.

– Да, жаль… Перспективный был офицер этот Мерион. Надеюсь, с другими вашими подчинёнными проблем не будет?

Полковник заверил высокое начальство, что остальные члены экипажа самолёта, с которого было обнаружено место крушения, а также офицер, принимавший информацию на командном пункте, сохранят секретность.

Сербино Аранцо отошёл от спящего больного, переглянулся с Роберто.

– Я, конечно, слышал о выкрутасах человеческой психики, но никогда не думал, что душа настолько довлеет над телом.

– Что с ним?

– Смотри сам: ещё позавчера нога выше лодыжки имела нормальный цвет, а сегодня чернота уже подступает к колену. Гангрена буквально пожирает его. Возможно, уже началось заражение крови.

Накануне кто-то украл у Сэнди Холл диктофон с записью её разговора с Роберто, и дал прослушать Альберто. Информация о том, что вместо серьёзного лекарства он получал бесполезные конфетки, так потрясла несчастного, что вначале у него случилась вспышка ярости. Около часа исхудавший обозлённый на всех вокруг человек выкрикивал бесконечные проклятия. Израсходовав запасы психической энергии, Альберто впал в чёрную тоску. Он угасал буквально на глазах и всё из-за того тайного гада, который зачем-то выбил из-под него опору веры в собственное исцеление.

За стеклом иллюминатора прошла чья-то тень. Неожиданно больной открыл глаза, огромные, в пол лица – они смотрели куда-то в пространство. Но тут взор Альберто случайно упал на Ганессо. Его запекшиеся губы тут же зашевелились, по измождённому лицу пробежала непонятная судорога. Наконец он выговорил одну единственную фразу:

– Будь ты проклят!

На большее его не хватило, умирающей снова впал в забытьё.

К Роберто и Себрино подошёл Антонио. Он уже знал, о том, что произошло, и считал, что во всём виноват Ганессо. Капитан команды едва сдерживал желание пустить в ход кулаки.

– Я всё больше убеждаюсь, что все мы тут для тебя подопытные морские свинки. Но может быть, ты всё-таки предупредишь по старой дружбе, какой эксперимент будет следующим.

– Послушай, Переза, на этот раз моя совесть чиста. Хотя я и догадываюсь, откуда ветер дует.

В их разговор вмешался Сербино, который сообщил, что Альберто только что умер. Перед глазами Ганессо почему то всплыл образ ярко-красного спортивного автомобиля Альберто Алтунья, дожидающегося возвращения своего хозяина на автостоянке у аэропорта Монтевидео. Странно, но образ осиротевшей машины вызывал острейшее чувство сопереживания, будто речь шла о живом существе.

В ярости капитан схватил Роберто за плечи, встряхнул. Потом он грубо взял Ганессо за подбородок и силой повернул его лицо, заставив смотреть на тело только что умершего товарища.

– На, полюбуйся на дело рук своих! Только не думай, что всё это просто так сойдёт тебе с рук. Когда мы вернёмся, тебя будут судить, и вместо частной практики и богатых клиентов ты лет двадцать будешь в роли медсестры у своих сокамерников по окружной тюрьме.

– Не забывайся, Антонио! – крикнул со своего гамака Фредерико. – Хреновый из тебя шериф, если ты собрался линчевать человека, даже толком не разобравшись в его вине. Альберто прикончил вовсе не Ганессо, а Чано. Когда он давал Альберто слушать запись с диктофона, я спал. Потом я проснулся, но продолжал делать вид, что вижу сны. Чано доставляло удовольствие глумиться над наивностью Альберто, поверившего в сказку про чудесные пилюли. Этот Чано вообще в последние дни явно не в себе. Мечется словно крыса, загнанная в угол и смотрит на всех красными от злобы глазами.