В шканечном журнале «Одессы» записано: «26 мая 1855 года в 10 часов (вечера) по словесному приказанию капитана 1-го ранга Бутакова снялись с якоря и следовали обстреливать неприятельский берег и Селенгинский и Волынский редуты, где мы и все пароходы держались под парами под выстрелами неприятельских батарей».

Всю ночь «Громоносец» обстреливал захваченные противником укрепления бомбами. На рассвете 27 мая все пароходы развернулись против фланга противника: «Владимир» и «Херсонес» у бухты Голландия, «Громоносец», «Бессарабия» и «Крым» – против Килен-балки. С 3.00 до 5.00 пароходы обстреливали неприятельские батареи. Однако силы противника были значительно большими, чем силы защитников, и вернуть передовые укрепления не удалось; пришлось оставить и Забалканскую батарею.

В начале лета Бутаков внедрил на своем корабле предложенное кондуктором Константиновым усовершенствование – продольные клинья в орудийных станках. Это позволяло увеличивать угол возвышения орудия без откренивания парохода. Благодаря этому новшеству уже 6 июля удалось вести огонь по берегу не на якоре, а прямо на ходу. Помимо этого жизненно важные части парохода начали закрывать металлическими листами и мешками с песком.

5 июня союзники начали бомбардировку укреплений, особенное внимание уделяя Малахову кургану. Бутаков обратился к Нахимову с просьбой перевести его на какой-нибудь бастион:

— Каждый день во множестве гибнут мои друзья и сослуживцы! За все мои заслуги перед флотом я прошу вас лишь об одном: перевести меня на одну из наших батарей!

Лицо Нахимова сразу посуровело.

— Нельзя-с, – покачал он головой. – Вас нужно сберечь для будущего флота! Поговорим лучше о другом. Вчера нами обнаружено движение неприятельской пехоты через Черную речку. Готовится, судя по всему, новый штурм-с! Поэтому будьте готовы в любую минуту поддержать своим огнем Малахов курган! Желаю удачи!

Штурм 6 июня был особенно яростен. «Владимир» вел огонь, маневрируя у Киленбалочной бухты. В какие-то минуты его бомбы разнесли в клочья штурмующую бригаду генерала Мейрана.

— Убейте меня! Я не желаю больше жить! – кричал в истерике Мейран, которого адъютанты под руки тащили в тыл по кровавому месиву из солдатских трупов.

В приказе от 9 июня Горчаков отметил особую роль пароходов: «Пароходы наши: “Владимир”, “Громоносец”, “Херсонес”, “Крым”, “Бессарабия” и “Одесса”, равно и батареи, устроенные в Северной стороне Севастопольской бухты, весьма много содействовали отражению атаки, поражая неприятельские колонны везде, где это было доступно».

За уничтожение бригады Мейрана командир «Владимира» был удостоен сабли с надписью «За храбрость».

28 июня 1855 года на Малаховом кургане Нахимов отдал приказания начальнику батареи и направился на вершину бастиона. Его догнали офицеры, пытаясь удержать. Но Нахимов отстранил их и взял подзорную трубу. Его высокая сутулая фигура в золотых эполетах была отличной мишенью. Офицеры и адъютант сделали последнюю попытку предупредить несчастье, убеждая хотя бы пониже нагнуться. Адмирал не отвечал, смотря в трубу в сторону французов. Просвистела пуля, явно прицельная, и ударила у локтя Нахимова в мешок с землей.

— Они сегодня довольно метко стреляют! – прокомментировал пулю Нахимов.

В этот момент грянул еще один выстрел. Адмирал упал на землю как подкошенный без единого стона. Штуцерная пуля ударила прямо в голову, пробила череп и вышла у затылка.

В сознание Нахимов уже не приходил. Утром 30 июня его не стало. Вокруг дома в молчании стояла толпа моряков и горожан. Вдали грохотали пушки.

Проститься с адмиралом пришел и Бутаков.

В те дни Бутаков готовил «Владимир» к новым неизбежным боям в августе. С пароходофрегата сняли мачты, орудия защитили тросовыми щитами, борта мешками с землей, руль прикрыли будкой из железных листов. Поменял Бутаков и тактику.

— Наша главная защита – подвижность, а потому будем стрелять только на ходу, прикрываясь от ответной стрельбы за береговыми высотами! Думается мне, что при таком раскладе противник просто не будет успевать наводить на нас орудия! На то и расчет! – ухмыльнулся довольный командир «Владимира».

А 27 августа последовал еще один бешеный штурм города. На этот раз уже последний! Вновь выкрашенный в черный цвет пароходофрегат дрался у Килен-балки, снова его бомбы и картечь собирали обильную поживу среди атакующих колонн. Однако и неприятель начал понемногу пристреливаться. Чахлые фонтанчики упавших снарядов стали вздыматься все ближе и ближе. Появились первые раненые. И тогда Бутаков решился на, казалось бы, безрассудный маневр. Вместо того чтобы отвести свой пароход подальше от зоны обстрела, он, наоборот, подошел вплотную к берегу бухты. Расчет оказался верным. Высокий берег надежно прикрыл «Владимир». Его же пушки, задрав до предела свои стволы, продолжали бить по неприятелю.

А вечером 23 августа на «Владимир» с Малахова кургана привезли тяжелораненого лейтенанта 37-го экипажа Дмитрия Бутакова. Лейтенант наотрез отказывался ехать в госпиталь и просил старшего брата остаться с ним, чтобы умереть на руках родного человека. Два матроса водили Дмитрия под руки.

— Мы идем под бомбы, и тебе лучше в госпиталь. Я дам провожатых и офицера! Тебе надо срочно делать операцию, а на «Владимире» нет таких условий! – уговаривал его Григорий.

— Мне здесь будет покойней, чем в самом лучшем госпитале!