– Я хочу знать, каким образом в мой спальный мешок попали скорпионы.

– Несчастный случай, - ответил Расселл.

– Это не мог быть несчастный случай, - возразил отец Фаулер.
– Медблок закрывается очень плотно.

– Никто этого не может понять, - сказал помощник Кайна, покачав головой.
– Все просто в истерике из-за того, что случилось со Стоувом Эрлингом. По этому поводу ходят разные слухи. Одни говорят, что его убил кто-то из наемников, другие - что это был Паппас: якобы он узнал, что Эрлинг что-то нашел. Так что если я сейчас вывезу вас отсюда, другие тоже захотят уехать. Хэнли, и Ларсен, и все остальные: как только видят меня - так сразу начинают канючить, чтобы я переправил их на корабль. Я им сказал, что в их же интересах пока оставаться здесь, что нет никакой гарантии, что мы сможем благополучно доставить их на "Бегемот". Но если я вывезу отсюда вас, этот аргумент потеряет всякую силу.

Андреа немного помолчала.

– Мистер Расселл, вы хотите сказать, что я не имею права отсюда уехать, когда захочу?

– Собственно говоря, я пришел к вам с предложением от моего шефа.

– Я вас слушаю.

– Вы меня неправильно поняли. Его сделает сам мистер Кайн, - Расселл снял с пояса рацию и нажал на кнопку вызова.
– Сэр, передаю ей.

– Добрый день, мисс Отеро.

Голос Кайна обладал приятным тембром, хотя в нем звучал легкий баварский акцент.

Как у губернатора Калифорнии. Ну, того актера.

– Мисс Отеро, вы слушаете?

Андреа была так удивлена, то с трудом выдавила слова из пересохшего горла.

– Да, я здесь, мистер Кайн.

– Я хотел бы пригласить вас пообедать со мной. Мы сможем обо всем поговорить, и я отвечу на все ваши вопросы - если вы, конечно, пожелаете.

– Ну, разумеется, пожелаю, мистер Кайн.

– Думаю, вы сочтете вполне удобным прийти ко мне в палатку?

– Конечно. До нее всего двенадцать метров.

– Тогда до встречи.

Андреа вернула рацию Расселлу, который вежливо распрощался и вышел. Фаулер и Харель ничего не сказали, а лишь посмотрели на Андреа, нахмурив брови и с неодобрительным выражением лица.

– Вот только не надо так на меня смотреть, - сказала Андреа, снова падая на койку и закрывая глаза.
– Я не могу упустить возможность, которую предоставляет мне мистер Кайн.

– Удивительное совпадение, что тебе предлагают дать интервью как раз в тот момент, когда мы просим, чтобы тебя отсюда выпустили, - иронично произнесла Харель.

– Я не могу такого допустить, - заявила Андреа.
– Люди должны знать правду об этом человеке.

Священник махнул рукой.

– Ох уж эти миллионеры и журналисты... Они друг друга стоят. Думают, что обладают монополией на истину.

– Как и церковь, отец Фаулер?

Орвилла привели в чувство пощечины.

Не слишком сильные, однако достаточно чувствительные, чтобы вернуть его в мир живых и заставить окончательно вывалиться один из передних зубов, и так уже почти выбитый ударом лопаты. Молодой человек выплюнул зуб, и боль от сломанной переносицы отдалась в голове столь нестерпимо, словно по ней пронесся целый табун лошадей. Боль накатывала приступами, то стихая, то вновь усиливаясь. А человек с миндалевидными глазами продолжал хлестать его по щекам столь ритмично, что каждый удар казался строчкой стихотворения.

– Смотри, он очухался, - сказал незнакомец своему товарищу - совсем молодому парню, худому и очень высокому. Затем отвесил напоследок еще парочку ударов, так что Орвилл застонал.
– Или еще не совсем очухался - да, кундех [16] ?

Орвилл лежал на кухонном столе совершенно голый, если не считать часов на запястье. Он никогда не готовил у себя дома, как, впрочем, и где-либо еще, но, тем не менее, оборудовал свою кухню по последнему слову техники. Теперь Орвиллу только и оставалось, что проклинать свою одержимость порядком. Кухня для него не была кухней, если в ней не было полного набора приспособлений. И теперь, видя эти самые приспособления, выложенные возле раковины аккуратным рядком, он от души пожалел, что купил все эти ножи, штопоры и шампуры для гриля.

– Послушайте...

– Заткнись!

Молодой парень молча ткнул ему револьвером в лицо. Старший - мужчина лет тридцати пяти - взял один из шампуров и поднес к самому лицу Орвилла. Металлическое острие вспыхнуло в свете галогенных ламп.

– Знаешь, что это?

– Шампур. Три доллара сорок пять центов за дюжину в "Уоллмарте". Послушай...
– Орвилл попытался приподняться на локтях, но тот толкнул его рукой в жирную грудь и снова заставил лечь.

– Тебе сказано было молчать.

Он повернул шампур острием вниз и со всей силы всадил его в левую ладонь Орвилла. Ни единый мускул не дрогнул на лице террориста, когда острие пронзило руку и вонзилось в деревянную столешницу.

Поначалу Орвиллу казалось, что не может быть боли страшнее, чем от сломанного носа, однако новый приступ боли с такой силой пронзил его руку, словно ее ударило электрическим током. Он закричал.

– Правильно, шампур, - сказал его невысокий мучитель, взяв Орвилла пальцами за лицо и силой повернув к себе его голову.
– А ты знаешь, кто его придумал? Наш народ. В Испании это блюдо так и называют "мавританский шашлык". Оно появилось в те времена, когда считалось дурным тоном есть мясо ножом.