– Позволено ли нам будет узнать имя того, кто пришел к нам на помощь? – Что за чудный голос! О чем это она? Ах да. Хочет узнать, как меня зовут.

– Вик. – Я запнулся на этом простом слоге.

К чему этой амазонке лук, если у нее такие глаза, что почти сбивают с ног? Или только я один это заметил?

– Найя. – Женщина шагнула вперед и заключила меня в объятия.

Я пропал! Когда это я терялся рядом с женщинами? Не было такого. А здесь…

Найя отстранилась и широко улыбнулась. Это было просто выражением благодарности за спасение – не более. А жаль. Черт возьми, жаль! Нельзя же так, пощадите мои чувства.

Я собрал всю свою волю в кулак. Не время сейчас предаваться мечтаниям. Мы стоим посреди поля, почти наступила ночь, рядом разбитый тилукменский отряд.

Недавний выброс адреналина давал о себе знать мелкой дрожью конечностей и слабостью в теле. Такова расплата за работу организма в экстремальных условиях, когда в ход идут все резервы. Сопутствующее явление этому процессу у меня после боя – красноречие. Ничего удивительного в этом нет. Человеческое существо так устроено. Некоторых тянет на плоские шутки и смех. Меня на красноречие.

– И вам спасибо, любезная Найя. Ваша помощь была очень кстати. Куда вы держите путь и что за разногласия у вас произошли с тилукменами?

– Мы из княжества Двенского.

– Восточные княжества?! – удивился я.

– Да, это одно из восточных княжеств. Мы были с торговым обозом в империи, откуда направлялись в Лодим. Но из-за встреченного нами отряда тилукменов пришлось свернуть. Мы гнали обоз вдоль реки, надеясь с темнотой оторваться. Вряд ли удалось бы, если бы не ваша помощь.

– Но почему кочевники погнались за вами? Вы не пробовали откупиться?

– Они убили наших разведчиков. Два всадника ехали дозором впереди. Мы вовремя это заметили и поняли, что о мирных переговорах и речи быть не может. Попытались свернуть и укрыться. Остальное вам известно.

Найя права. Не знаю, в чем была причина нападения тилукменского отряда на дозор обоза. Но после этого мирные переговоры и уплата пошлины были уже невозможны.

Бухающее сердце понемногу сбавляло свои обороты, я уже мог строить дальнейшие планы почти спокойно.

– Не будем здесь задерживаться. Знаю по своему опыту – если появился один тилукменский отряд, следом может показаться и второй. Чем мы можем вам помочь? У нас неподалеку корабли, мы могли бы взять вас на борт. Но в темноте мы не сможем подойти к берегу. Фургоны и коней погрузить не получится.

Найя закусила губу:

– Фургоны и коней мы не бросим!

Я покачал головой. Если бы я не знал, как упорны могут быть тилукмены в преследовании…

– Поверьте, сейчас не до прибыли! В вольных городах вы укрыться не сможете. А если и сможете, то вас будут ждать на выходе из поселения или потребуют выдать. Бросайте повозки и плывем с нами. Так, по крайней мере, преследователей удастся сбить со следа.

– Я не могу. Возьмите на борт моих людей. Я не брошу груз.

Груза там много быть не могло. Два фургона, запряженные парой коней каждый. Если бы мы нашли подходящее место, для того чтобы пристать к берегу, можно было бы забрать людей вместе с грузом. Но ночью в незнакомой местности это невозможно.

– Что за груз такой?! Неужели вы цените его больше своей жизни?!

– А вы что цените больше своей жизни?

Я встретился с Найей взглядом и понял, что обоз она не оставит. Почему? Пока непонятно. Должно быть, у нее серьезные причины. Что я ценю больше жизни? Интересный вопрос. Наверное, что-то такое есть. Иначе я не согласился бы на этот поход. Или остался бы с герцогом – его предложение было куда как заманчиво. Не просто жизнь, а жизнь обеспеченная. Нет, я вовсе не ищу смерти. Что сильнее смерти? Любовь? Найя не выглядит влюбленной. Долг? Кому она успела так задолжать? Непонятно.

– Какие будут распоряжения? – Старший абудагских наемников подошел к нам. – Трофеи мы собрали, раненых перенесли к лодкам.

– Отправляйтесь на корабль. Я остаюсь здесь до утра. Стоянку мы разобьем километрах в пяти выше по реке. Утром будем искать место для погрузки обоза на корабли.

– Вы не должны рисковать ради нас! – сказала Найя.

Наверное, так оно и есть. Должны, не должны… Кто определит этот долг кроме меня самого?

– Нет никакой опасности. Вряд ли нас станут искать ночью.

Опасность была. Но Найя! Разве мог я ее бросить?

– Я тоже остаюсь, – заявил Лесли.

– Этого еще не хватало.

Другим находиться здесь совершенно необязательно.

– Мы один отряд. Наш долг следовать за вами, – заявил Сонъер.

В сущности, он прав. К тому же лучшего дозора нам не найти.

– Хорошо. Но все остальные на борт. Передайте Расте все, что я сказал. Встретимся утром.