– Валик, ты пока присядь на диване, почитай фолиант какой-нибудь. Потом проконсультируешь нас, когда собирать твою штуковину время приспеет. Возьми что-нибудь, где написано первый курс. Что непонятно будет, запоминай, я потом объясню, – студент-старшекурсник смахнул выступившие на лбу бисеринки пота и ещё подбросил угля в басовито гудящий горн.

Собрав всё детали ручной лебёдки, соединив её с клетью, перекинув цепь через специальный блок и проверив, всё ли надёжно закреплено, Траен позвал Валика для итоговой проверки. Программист загнал всех внутрь солидно сделанной ажурной клети и взялся за ручку лебёдки. На подъём на высоту два метра ушло всего две минуты. Траен был поражён до глубины души и посматривал на молодого человека с нескрываемым уважением. Спуск занял столько же времени. Вывалившиеся, как школяры после уроков из клети, гномы весело галдели и обменивались впечатлениями.

Ректор Тион остался доволен механической диковиной и пообещал в случае победы на Фестивале солидные премии всем сотрудникам лаборатории. Потом, видя, что и гномы, и Валик чуть не падают с ног от усталости, отправил всех по домам. За окном уже царил полдень.

Когда программист дополз до их с ведьмочкой апартаментов в «Ушлом Тритоне», вернувшаяся с пар Лика устроила ему разнос.

– Где тебя всю ночь носило, упырь бессовестный? Я до утра глаз не сомкнула и на зельеварении вместо сонного зелья приворотное получила.

– Профессор Траен обещал тебя предупредить, солнышко. Не надо так кричать. Мы всей лабораторией лифт делали к Фестивалю.

– Я этому поганцу всю его куцую бороду по волоску выщипаю!

В зелёных глазах девушки полыхал такой гнев, что Валик понял, что его начальству не поздоровится. Он даже представить боялся, что может случится, если ведьмочка доберётся до него в ближайшие пару-тройку дней.

– Аааа, ты совсем с ума сошла? – взвыл молодой человек, когда метла, с помощью которой девушка начала уборку в их комнатах, со всей силы опустилась на натруженную спину.

– Ещё раз такое повторится, и я, я,… я! Немедленно вернусь в учебный корпус! Ты всё понял, козёл?

– Лика, обещаю, что теперь только сам буду ставить тебя в известность в случаях форс-мажоров, ну успокойся, ведьмочка моя! – Валик, осторожно пятясь, прокрался в спальню, скинул на кресло одежду и уснул до того, как его голова соприкоснулась подушкой.

– Вот ведь всё мужики одинаковы! – всхлипнула девушка, бросив злой взгляд в сторону кровати. – Неужто непонятно, что одинокому гному нет дела до переживаний какой-то там молодой ведьмочки, когда дело касается болтов и шестерёнок?!

Тара ворвалась, как маленький смерч, и набросилась на подругу с упрёками:

– Лика, ну сама же технаря выбирала, а они всё повёрнуты на болтах и гайках! Твой хоть пытался весточку передать, правда гном тут абсолютно не подходящий вестник! Пусть дрыхнет, не с другими же дамочками развлекался, в конце концов! Быстро приводи себя в порядок и пошли. Сегодня в «Ушлом Тритоне» светлоэльфийский менестрель Тарилиэль будет выступать! Мы с Нирой даже столик у самой сцены умудрились занять! Приводи себя в порядок побыстрее! Твой Валик и сам прекрасно выспится, а ты глупостей не наделаешь!

Общую залу с помощью магии превратили в подобие древнего замка. Нира, сверкая глазами от возбуждения, не сводила взгляд с пока пустого резного кресла. Ходили настойчивые слухи, что Тарилиэль мог своим исполнением сердце разбить даже дровской девушке, чего уж тут говорить обо всех прочих особах женского пола.

Темноволосый бард, облачённый в тёмно-синие, почти чёрные, одежды появился через несколько минут, вежливо поприветствовал присутствующих и ударил по струнам изящной серебряной арфы, под потолком поплыл голос, поразивший зрителей богатством обертонов, который завораживал и звал за собой:

Никому, никому

Я тебя не отдам,

Будет дождик скользить

По припухшим губам…

В сердце холод и мрак,

Вновь рыдает душа,

Замерла мотыльком,

Словно и не дыша…

Почему, почему

Щерит зубы судьба?

Опять выпала доля:

Только боль да борьба.

Никому, никому

Я тебя не отдам,

Будет дождик скользить

По припухшим губам…

Шепчет сердце с тоской,

Что нужна лишь она,

И дорога нам врозь —

Только мука одна…

Боль утраты убьёт,

Знаем мы: ты и я,

Если двое – одно,

Не отпустишь меня…

Никому, никому

Я тебя не отдам,

Будет дождик скользить

По припухшим губам…

Плачет арфа в ночи,

Рвётся снова струна,

Сердце лавой горит:

Мне нужна лишь она…