Лермонтов (лекарю). Ну что?

Лекарь (возится с раненым). Слышите, как чеченцы взбудоражились? Все из-за вас. Говорят, заколдованный, – ни пуля, ни шашка его не берут.

Лермонтов (нетерпеливо). Да я не о том. Как он? (Показывает глазами на раненого.)

Лекарь. Что как? Сами видите. Да нешто этот Иван-мученик из вашего отряда?

Лермонтов. Нет. Незнакомый.

Лекарь. Так чего же вы беспокоитесь? Что солдату написано на роду от царя и от бога, то и сбудется.

Солдат (стонет). Мне бы водицы испить…

Лермонтов становится на колени перед солдатом, достает флягу и, придерживая голову раненого, дает ему напиться.

Лермонтов. Так это ты, братец? Я тебя сразу узнал.

Раненый. Да и я вас сразу признал, ваше благородие. Караулил я вас в Петербурге. Нехорошо поступаете, ваше благородие.

Лермонтов (растерянно). Что нехорошо?

Раненый. Пули ищете. Я вас в бою приметил, Грех на себя берете, ваше благородие.

Лермонтов. Да нет, что ты. Я смерти не ищу. Что ты, братец.

Раненый. Ну, глядите. (Улыбается.) А вы, ваше благородие, тогда правильно угадали, – я пензенский, (Стонет.)

Входит генерал, с ним адъютант.

Генерал. Поручик Лермонтов!

Лермонтов встает, подходит к генералу, вытягивается.

Вы, голубчик, прямо безобразничаете. Пошли на штурм завала и даже шашки из ножен не вынули. Так с одним хлыстом и штурмовали. Война есть война, поручик.

Лермонтов. Виноват, ваше превосходительство. Генерал (адъютанту). Распорядитесь привести мне коня.

Адъютант уходит.

(Говорит тихо Лермонтову.) Что мне с вами делать, милый вы мой? Кому это вы стали поперек горла в Петербурге? (Сердито говорит, почти кричит.) Не велят вас ни беречь, ни награждать. Не велят! В отпуске в Петербург вам отказано. Довожу об этом до вашего сведения. Вы слышите?

Лермонтов. Так точно, слышу, ваше превосходительство.

Генерал (тихо). Подайте рапорт о болезни, и я вас отпущу на месяц в Пятигорск. Там, кстати, собрались ваши друзья.

Лермонтов. Благодарю, ваше превосходительство. Разрешите идти?

Генерал. Да куда вы все торопитесь, поручик?

Лермонтов. Здесь умирает мой солдат, ваше превосходительство.

Генерал. А-а, ну идите, голубчик, идите. (Уходит.)

Лермонтов снова подходит к раненому. Раненый лежит неподвижно.

Лекарь (вытирает руки и надевает сюртук). Царствие небесное, вечный покой. Отмучился, бедняга.

Лермонтов закрывает солдата шинелью и снимает фуражку. Он, видимо, потрясен. Старый горец-пленный берет горсть земли и бросает на шинель, которой укрыт раненый. Лермонтов оглядывается. Горец печально улыбается Лермонтову. Лермонтов так же печально улыбается ему в ответ и похлопывает горца по плечу.

Из-за каждого рядового горевать, Михаил Юрьевич, так этак и души не хватит.

Лермонтов (не глядя на лекаря). Да я и не горюю…

Лекарь. Эх, душа моя, в бою вы всегда молодцом, а сейчас сдали. Хотите рому?

Лермонтов отрицательно качает головой, быстро поворачивается и выходит.

Занавес

Дощатый ресторан в Пятигорске. За открытыми окнами видны горы, зелень садов. Доносится отдаленная музыка.

В ресторане шумно обедает компания офицеров и статских юношей во главе с князем Васильчиковым. Слуги подают шашлык, шампанское.

Пожилой улан. Первый стакан – за Кавказ, за наше российское Эльдорадо.

Седой капитан (он уже пьян). Ротмистр, прошу доложить мне, что означает это тарабарское слово?

Пожилой улан (с досадой). Живете вы, батенька, как старая тетеря…