— Около пятидесяти?

— Может, сто. Забыл.

— Ковер жжете.

— А?

— Ковер…

Брэкетт пошел к раковине. В зеркальном ящичке хранился крем для лица, палочки с ватой…

— А о чем вы разговаривали? — поинтересовался Брэкетт.

— Ни о чем.

— Только любовью занимались?

— Знаете. Брэкетт, с меня довольно вашего…

— Скажите спасибо, что объясняетесь не с полицией.

Пломер помолчал, закурил сигарету и сел.

— Ладно, поехали сначала. Так о чем же вы разговаривали?

— Ни о чем особенном.

— Ну давайте, выдайте для примера.

— Так, пустая болтовня.

— Обожаю пустую болтовню.

— Что я, помню детали?

— А мне казалось, юристов специально учат запоминать подробности.

— Ну хорошо. Мы были в постели. О чем говорят в постели?

— Ну, ну, очень интересно.

— Главным образом о деньгах.

— Отлично. Вот что-то и проясняется.

— Но это все, — сказал Пломер. — Остальное — женские разговоры. Беспокоилась о своей фигуре…

— О прошлом рассказывала что-нибудь?

— Вроде нет.

— Не говорила, откуда она? Какие-нибудь случаи, воспоминания из детства?

— Нет. Поймите, Салли вообще не разговаривала. Бросила как-то, что ненавидит родителей, и все.

— Так и сказала?

— Да. Мы поссорились, и она выкрикнула, что я в точности похож на ее отца.

— И поэтому она ненавидит вас?

— Ненавидела она отца, а не меня.

— Девочка не намекала, что ей хочется найти его?

— Вот уж нет! Уж чего-чего, а это — нет. А что?

— Так, ничего.

Брэкетт усмехнулся нелепости происходящего. В общем, он вел себя так же идиотски, как Пломер, поверив наигранному девчоночьему желанию найти отца. Поддавшись нехитрым чарам, он дал ей денег. Может, Кембл прав? Может, пора как-то перестраивать свою жизнь?

— А почему вчера ночью девушка ушла?

— Мы поссорились.

— Из-за чего же?

— А, ерунда.

— Другой мужчина?

— Нет.

— Что же тогда?

— Ей опять потребовались деньги.

— Много?

— Пятьсот долларов.

— Ого! Сумма. Объяснила, зачем она ей?

— Сказала, будто беременна.

— Поверили?

— Нет.

— И отказали?

— Конечно. Я знал, что деньги она просит для другого.

— И вы поссорились.

— Да.

— Зачем же ей столько понадобилось? Пятьсот долларов!

— Послушайте, девушка мертва…

— Наркотики?

— Может быть.

— Может или наверняка?

— Ладно. Наверняка!

Брэкетт взглянул на него, кивнул и продолжил осмотр. Вещи заурядные, как прыщик. Зубная паста. Зубная щетка. Расческа, между зубьев запутались светлые волоски. Опять таблетки (зелено-черные), тени для век.

— И тогда она убежала?

— Да.

— Голая, на улицу?

— Ну нет…

— Вы же сказали, что были в постели? Мне всегда казалось…

— Она набросила платье.

— Когда выбегала?

— Да.

— Одно платье? Никакого белья?

— Нет. Схватила платье и выбежала.

— Платье было такого цвета?

Брэкетт вытянул из кармана лоскуток бирюзового шелка. Пломер кивнул, и Брэкетт бросил лоскут в корзину.

— А чего же вы ее не удержали?

— Попробуй удержи.

— А, конечно. Вы же были голый.

— Да она же визжала, орала. Соседи могли сбежаться. Волей-неволей пришлось уступить.

— Что же она кричала?

— Чепуху всякую. Грозилась, что достанет деньги в другом месте. Что ее вынуждают.

— Где-то или у кого-то?

— В другом месте. Вот ее слова.

— Где же? Догадываетесь?

— Нет, — покачал головой Пломер, — В здешнем квартале деньги можно достать где угодно.

Брэкетт кивнул. Что верно, то верно.

— Итак, она соскочила с постели, натянула платье. Что еще?

— Что?..

— Что еще она взяла?

— Туфли, наверное. Ключи от машины.

— И вы позволили?

— Говорю же, ее невозможно было остановить. Честное слово, знай я, как все обернется, не пустил бы. И плевать на все последствия.

Брэкетт кинул на него быстрый взгляд, но промолчал.

— Часто она брала у вас машину?

— Изредка.

— Сумочка ее? — Брэкетт помахал бирюзовой сумочкой.

— Да.

— И сумочку не захватила. Только платье, туфли и ключи… Видите ли, полиция нашла в машине мою карточку.