Клевезаль продал участок через 9 лет торговому дому «Савва Морозов с сыновьями», который по-своему распорядился усадебным деревянным особняком на горе над садом с дорожками и беседками. Все было сломано, и выстроены фабрично-складские угрюмые страшноватые здания (автором их был, возможно, А. С. Каминский). С тех пор этот участок переходит от одного члена этой купеческой династии к другому. В 1874 г. торговый дом продает его Марии Федоровне Морозовой, которая в 1900 г. дарит участок сыну Савве Тимофеевичу, а после его смерти вдова Зинаида Григорьевна Рейнбот продает это владение Товариществу Никольской мануфактуры.

В. А. Серов. Мария Федоровна Морозова. 1897 г.

При советской власти здесь находилось Центральное статистическое управление, Плановая академия и в последнее время научно-исследовательский институт. Дом рядом (Малый Трехсвятительский переулок, 3) был занят евангелическо-реформатской церковью, для которой со двора пристроен зал и изменен фасад (1865 г., архитектор Г. фон Ниссен). С переездом учреждений новой власти в Москву тут поместился Морской генеральный штаб, впоследствии разные советские конторы, с 1940 г. молитвенный дом адвентистов седьмого дня, а с 1944 г. и центральная церковь евангельских христиан-баптистов. Они считают Библию единственным источником своего вероучения, отвергают церковные обряды, иконы, священников и верят в личное общение с Христом.

В Большой Трехсвятительский переулок выходит этот же церковный участок, и на нем в 1913–1915 гг. архитектором А. Э. Эрихсоном было выстроено здание училища (№ 4), где сейчас помещается средняя школа. В ней учились поэт В. М. Гусев, полярник Э. Т. Кренкель, пианист Л. Н. Оборин, кинорежиссер Е. Л. Дзиган, фокусник Э. Т. Кио, актер и писатель А. Н. Глумов, литературовед Я. Е. Эльсберг, искусствовед, автор воспоминаний о старой Москве Б. И. Пуришев. Рядом со школой — большой доходный дом (№ 6), построенный в 1913 г. (архитектор И. А. Герман) для Григория Александровича Крестовникова, текстильного магната и политического деятеля, купившего угловой участок с Покровским бульваром (№ 6/14), принадлежавший в начале XIX в. архитектору Ф. К. Соколову, выстроившему взамен сгоревшего небольшой, но выразительный дом.

После покупки Крестовниковыми (женой его была Юлия Тимофеевна Морозова из известной семьи богачей-текстильщиков) этот дом существенно перестроили под руководством того же И. А. Германа.

Часть большого доходного дома по переулку включает в себя известный в конце XIX в. ночлежный «ляпинский» дом, названный так по фамилии владельцев купцов М. и Н. Ляпиных.

Боборыкин писал в «Живописной России»: «Кто не в состоянии заплатить пяти копеек за ночлег, идет к ночлежному дому Ляпиных, в нескольких шагах от площади, и дожидается там, когда отворят двери. Дом Ляпиных дает ночное убежище каждому, не допрашивая у него ни вида, ни платы за ночлег. Мест в мужском и женском отделении семьсот; но случается, что ночует до тысячи народа. Наружность и внутренность дома смахивают на тюрьмы. Внутри лестницы, стены, потолки — все вы крашены темной масляной краской. Спят вповалку на нарах и на полу. Воздух освежают, насколько возможно, но к полуночи он делается спертым».

Ночлежка была бесплатной, и в ней селились почти исключительно нищие, которые собирались под длинным навесом задолго до открытия. Эта сцена воссоздана на картине В. Е. Маковского «Ночлежный дом», на первом плане которой, как предполагают, изображен художник А. К. Саврасов. В декабре 1881 г. ляпинский дом посетил Л. Н. Толстой. «Взойдя на гору, — писал он, — мы подошли к угловому большому дому. Большинство людей, шедших со мною, остановились у этого дома. По всему тротуару этого дома стояли и сидели на тротуаре и на снегу все такие же люди». Под впечатлением увиденного Толстой написал свою знаменитую статью «Так что же нам делать?», в которой резко ставил вопрос о нищете в Москве.

В. Е. Маковский. Ночлежный дом. 1889 г.

Из переписной книги 1669 г. известно, что ко времени начала строительства потомки некоторых прихожан, известных по предыдущей переписи, продолжали обитать в своих дворах. С юга от церкви стояли дворы стольников Андрея и Ивана Павловичей Акинфовых, внуков Леонтия Акинфова, служивших царю Алексею Михайловичу. Рядом во владении Тимофея Голосова жил его сын, думный дьяк Александр Тимофеевич Голосов, а другой его сын, Лукьян, также обитал по соседству, в приходе Николы в Подкопаях.

Так называемый «двор Шуйских» принадлежал теперь князю Ивану Михайловичу Борятинскому. Возможно, именно он выстроил здесь палаты с белокаменным подвалом — самое старое жилое здание на Кулишках. Первоначально это была совсем маленькая постройка, поставленная торцом к переулку. Она состояла из двух сводчатых палат и двух подвальных помещений под ними. Скрытый за пристройкой северный фасад палат сохранил оконные наличники, типичные для второй половины XVII в.

В Большом Трехсвятительском переулке привлекает внимание обширный сад, выходящий еще в два переулка — Хохловский и Подкопаевский. В глубине сада — двухэтажное здание (№ 1), на фасаде которого есть архитектурные детали в псевдорусском стиле — результат переделки его архитектором И. Д. Черником в 1860-х гг. Возможно, что в основе своей это здание весьма древнее. В 1772 г. участок принадлежал князю С. Д. Кантемиру, сыну молдавского господаря Дмитрия. Одна из последующих владельцев — бригадирша Д. Н. Лопухина — устроила здесь частное училище, считавшееся образцовым. В нем учился А. И. Дельвиг, двоюродный брат поэта Антона Дельвига и будущий строитель московского водопровода. Позднее дом принадлежал знаменитому предпринимателю середины XIX в. «откупщицкому царю» В. А. Кокореву, разбогатевшему на питейных откупах. Он был одним из богатейших людей в России — состояние его оценивалось в 8 миллионов рублей. Дом в Трехсвятительском, как вспоминали современники, был им «куплен в развалинах, возобновлен самым безобразно-роскошным образом»: рассказывали даже о крыше, покрытой золотом. Кокорев не ограничивался успешными деловыми операциями, он считал, что может внести свой вклад успешного и умного делового человека в определение внутренней и внешней политики России, чем вызвал лютую ненависть правящих кругов, — такое поведение вызывает такую же реакцию и в наше время… В этом доме, по словам известного историка и издателя журнала «Русский архив» П. И. Бартенева, «В. А. Кокорев давал многолюдный обед с речами по поводу первых правительственных известий о представшем раскрепощении помещичьих крестьян».

В последние годы владения этим домом Кокорев сдавал его под меблированные комнаты и гостиницу. От него дом перешел к М. Ф. Морозовой, сын которой Сергей Тимофеевич, известный меценат, вложивший много труда и средств в становление музея кустарных изделий, был также и любителем-художником. Во дворе на втором этаже небольшого двухэтажного домика, сохранившегося до нашего времени, у него была оборудована мастерская, а внизу находились жилые комнаты. Морозов почитал талант Исаака Ильича Левитана, которому и предоставил этот дом. С осени 1889 г. Левитан работал в нем, а потом и жил. По воспоминаниям, у дома росли большие кусты сирени, внизу находились жилые комнаты, пол в которых был затянут серым сукном, а наверху, куда вела витая лестница, — прекрасная светлая мастерская. В этом скромном домике им были написаны почти все лучшие картины, здесь он стал знаменитым, превратился в великого мастера пейзажа — некоторые художники считали даже, что после Левитана пейзажисты уже больше не нужны, он исчерпал все, что можно было сделать в русской пейзажной живописи. В этом же доме В. А. Серовым был создан известный портрет Левитана. У него в мастерской бывали многие художники, а также Шаляпин, Тимирязев и многие другие известные деятели культуры. 22 июля 1900 г. Левитана не стало: он тяжело болел, здоровье его было подорвано еще в молодости. О Левитане как-то было сказано, что «он много мыслил и чувствовал, много работал и долго хворал — это была его жизнь». Печальная процессия 25 июля 1900 г. вышла из этого дома и направилась на Дорогомиловское кладбище. Левитана провожали его друзья: В. А. Серов, приехавший из-за границы, А. М. Васнецов, К. А. Коровин, И. С. Остроухов, множество знакомых и почитателей.