– Это что такое! Для вас что, социалистическая законность пустой звук?

Потом он с полминуты рассматривал испуганного парня и наконец спокойно, почти ласково, спросил:

– Ну, рассказывайте, кто вы и что?..

Озираясь, парень облизал пересохшие губы и, сбивчиво, с паузами, принялся объяснять.

– Дмитро я, Иванчук… А то – брат мой, Остап… Розумиете, тётка Секлета кричит: «Рятуйте!» А я не второпав [68] , в чём дело, ну и кинулся, а тут таке…

– Ага, «не второпав»… Солдат за тёткой Секлетой не разглядел, бандит! – начальник треснул кулаком по столу.

Никак не ожидавший такого Дмитро испуганно вжал голову в плечи и забормотал:

– Та шо вы говорите, товарищу!.. Я до вас завсегда прихильный [69] . Я и раньше в КПЗУ [70] был и теперь, до колхозу…

– КПЗУ? – сразу насторожился начальник и повернулся к подчинённому. – Всё проверить! Помните, о чём нас товарищ Сталин предупреждал?.. Похоже, типичный случай.

– Абсолютно точно, товарищ капитан! – с готовностью подтвердил тот. – Приспосабливаются…

– Ну а у Остапа, брата твоего, – снова обратился к Дмитру начальник, – откуда оружие?

– Не знаю, слово чести, не знаю… Может, он его из войска принёс… Остап в конце, ну перед тем, как вы уже подходили, до войска охотником записался…

– В конце войны, говоришь? – насторожился начальник. – Это что же, выходит, против нас?

– Та що вы, що вы таке кажете… Против немцев он, но вы ж теперь… – Дмитро чуть не ляпнул «вместе» и, окончательно растерявшись, замолк.

– Так… В камеру его! – распорядился начальник и взмахом руки показал на дверь.

Прохожих на улице было мало. Впрочем, что его кто-то узнает, майор Вепш, неторопливо вышагивающий тротуаром, особо не опасался. И верно, сутулящийся обыватель, самого что ни на есть штатского вида, к тому же поглядывающий через круглые бухгалтерские очки, никак не походил на некогда импозантного офицера.

Однако майор не позволял себе расслабляться и внимательно присматривался к каждому встречному. И тут, как раз возле угла Шпитальной, ему на глаза попала молодая красивая женщина. Она шла под руку с мужчиной, на которого, честно говоря, майор сначала не обратил внимания.

Но едва майор разглядел лицо спутника этой женщины, как внутренне вздрогнул. Нет, никакого сомнения быть не могло. Тут, на заштатной улочке, майору повстречался поручик Зенек, в то время как Вепш был уверен, что лётчик, после потери самолёта и саквояжа при первой возможности покинет город.

Пара, целиком занятая друг другом, прошла почти рядом, и майор, довольный тем, что его не узнали, секунду поколебавшись, повернулся и решительно зашагал следом. Так он шёл за ними метров двадцать, а потом, быстро догнал и, положив руку на плечо Зенека, негромко произнёс:

– Пане поручнику… На минутку.

Зенек резко остановился, и, обернувшись, скользнул безразличным взглядом по лицу майора.

– А в чём, собственно, дело?

Вепш снял с носа сильно старившие его очки и только тогда поинтересовался:

– Не признали, пан поручник?

– Пан майор! – искренне обрадовался Зенек. – Вы остались здесь?.. Почему?.. Я думал…

– Так надо было, – властно оборвал его Вепш и кинул: – А почему вы здесь?

К удивлению майора, поручик как можно ближе наклонился к нему и едва слышно шепнул:

– Саквояж…

Тут в их разговор попробовала было вмешаться женщина, но не успела она раскрыть рот, как майор вежливо взял её под локоток и ласково попросил:

– Пани, я прошу, пройдите вперёд, заверяю, с вашим спутником ничего плохого не случится…

Вероятно, в тоне, каким это было сказано, прозвучало нечто такое, что заставило женщину безропотно покориться. Она только пристально посмотрела на майора, потом на поручика и послушно прошла дальше, оставив их обоих стоять на месте.

Вепш подождал, пока она отойдёт дальше, и негромко, так чтоб их не услышали, приказал Зенеку:

– Рассказывайте!

– Пан майор, – Зенек показал на стоявшую в стороне женщину. – Это панна Ирена, сестра Ковальского…

– А при чём тут утерянный саквояж? – сердито воззрился на него майор.

– Дело в том, пан майор, что один селюк принёс ей письмо от брата.

– От Ковальского? – сразу всё понял Вепш. – Значит…

– Так, пан майор, – подтвердил Зенек. – Этот селюк случайно оказался на месте падения и говорит, что Ковальский, передавший ему письмо, был ещё жив.