– А может, отставим полет? Подождем погоды?

– Ничего не случится, Иван Ульянович, - ответил я.- Приказ командарма надо выполнить.

Самолет шел сначала над самой землей, потом облачность рассеялась, и мы поднялись на высоту до 500 метров. Вот и Джанкой. Несколько заходов- и от станции, водокачки, железнодорожных путей и пакгаузов остались обломки. Мы полетели назад.

Подлетели к Федоровке. С двух коротких заходов сбросили весь запас бомб. Результат получился неплохой: из шести стоявших в ряд «хевилендов» четыре были уничтожены. Улетая, мы видели, как дымились их обломки. А ведь во врангелевской авиации таких машин было всего двадцать штук.

Весь экипаж сиял, когда мы вылезали из машины. Павлов первым, волнуясь, крепко всех обнял и расцеловал.

Я подробно доложил о бомбежке заданных объектов.

– А ты не врешь?
– все еще не верил И. У. Павлов.
– Не подведешь меня перед командармом?

Стало обидно, и я ответил:

– В таких случаях говорят: не веришь - проверь!

– А что ж, и проверим... И обижаться тут нечего!

Прошел день, погода разгулялась. Два разведчика сфотографировали вражеский аэродром. Мой доклад подтвердился.

Меня вызвали в штаб армии к командарму Уборевичу. На фронтоне здания- неровные буквы, намалеванные красной краской: «Добей Врангеля!»

Когда я тихо вошел в кабинет, Уборевич меня не заметил. Сидя за небольшим столом, он о чем-то горячо спорил с лысоватым человеком в кожаной тужурке.

Кабинет командарма был прост. На окнах не было занавесок, вдоль стен - десяток стульев. Посреди комнаты небольшой стол, заваленный картами и бумагами, на краю стола - два полевых телефона, чернильница. Я всмотрелся в командарма. Он был в темной гимнастерке, на груди орден Красного Знамени. Лицо молодое, но очень усталое, впалые глаза, прикрытые пенсне, казались темными. Наконец решил доложить о себе:

– Товарищ командующий! Летчик Туманский по вашему приказанию прибыл!

– Туманский?
– обернулся Уборевич, и усталость со шла с его лица.
– Подойдите ближе.

Выйдя из-за стола и пожимая мне руку, добавил:

– Слышал, слышал о вас... Расскажите, как вам все удалось? Когда мой доклад подходил к концу, Уборевич нажал кнопку. Вошел адъютант. Командарм сделал какой-то знак рукой, адъютант исчез за дверью, но быстро вернулся и положил на стол сверточек в папиросной бумаге.

Иероним Петрович растроганно произнес:

– Благодарю и поздравляю вас, дорогой товарищ Туманский! Вы сделали большое дело.

Командарм прочитал приказ о награждении меня орденом Красного Знамени.

Когда адъютант прикрепил орден к моей гимнастёрке, Уборевич подошёл ко мне и крепко обнял. Всматриваясь мне в лицо, спросил: - В прошлом вы офицер?

– Нет, товарищ командующий.

При Керенском, правда, был произведен в прапорщики, а до того много лет был солдатом.

– При царе орденами награждались?

– Да.

Полный георгиевский кавалер: четыре солдатских креста.

– Это хорошо. Желаю, чтобы советских орденов на вашей груди было больше, чем царских.

Как пьяный ехал я к аэродрому, нет-нет да и ощупывая свой новенький орден...

Второй раз мы встретились примерно в 1929 году в Москве.

Музыка вообще - Чайковского особенно - издавна вошла в быт нашей семьи. Со старшим братом Григорием мы собрались в Большой театр. Шла «Пиковая дама».

В антракте мы прохаживались в фойе, и вдруг я издали заметил тонкую фигуру военного, одетого в аккуратно сшитый френч. Блеснули стеклышки пенсне, и у меня не осталось сомнений: это Уборевич!

Я впился в него глазами. Сразу же вспомнилось боевое прошлое. К моему счастью, обернулся и он, остановил взгляд на мне. Уборевич что-то сказал своему собеседнику -коренастому военному, подошел ко мне. У меня почему- то захватило дыхание.

– Хоть вы и в гражданском платье, - улыбаясь заговорил он, - но я готов побиться об заклад, что вы служили в тринадцатой армии.

– Служил, товарищ Уборевич, - ответил я.

– Значит, и меня помните?

– Нашу встречу забыть невозможно. В тот день я получил первый орден.

– Вы Туманский?
– Уборевич улыбнулся.
– Вы - летчик! Это было в Александровске, верно?

– Верно... Все верно...
– отвечал я, не зная, что сказать дальше.

– А почему же на вас гражданский костюм? Ушли из авиации?

– Да нет, товарищ командующий...

– Какой же я сейчас командующий? Я просто Иероним Петрович... Но простите, что перебил. Где же вы теперь?

– Летчик-испытатель.

– Вот это здорово! Приходится испытывать И-4, ТБ-1 или Р-6?
– Да всего приходится понемногу...