– Погоди, погоди, Анатолий Ильич... Я знаю этого товарища... Вы Черепанов! Правильно?

– Правильно, Иероним Петрович! А ведь мы так мало с вами встречались...

– Жизнь - это книга, - ответил Уборевич, - а если отдельные ее страницы хороши, они обязательно запоминаются.

Так же обстоятельно, как в 1921 году в академии Генерального штаба, И. П. Уборевич рассказал нам о положении в Маньчжурии и Китае. Запомнились его наставления:

– С тех лор как нам удалось выдворить японцев с Дальнего Востока, они подкармливают целую сеть белогвардейских, шпионских и террористических организаций. Маньчжурия, через которую вам придется переезжать, кишмя кишит белогвардейцами. Поэтому будьте очень осторожны. Старайтесь на станциях не выходить, а при пересадке в Чанчуне и Харбине держитесь все вместе. Японцы открыто подстрекают белогвардейских головорезов создавать какие-нибудь инциденты, с тем чтобы потом всю вину за них свалить на советских людей. Оружие-то у вас есть?

– Есть, есть, - ответили мы дружно.

– Вот и хорошо. Держите револьверы на взводе. Но пускайте их в дело только при крайней нужде. Постарайтесь проехать без выстрелов. Они и так осточертели!

Эти советы принесли нам немалую пользу, особенно при пересадке в Чанчуне, где белогвардейцы пытались затеять с нами скандал. Револьверы были наготове, но мы вышли из положения без них.

В 1935 году я был начальником группы контроля в Народном комиссариате обороны. Довелось мне ехать в Белорусский военный округ для участия в учениях. Иероним Петрович тепло встретил меня, пригласил остановиться на его смоленской квартире, но я успел уже устроиться с сослуживцами в местной гостинице.

Войсковые учения были тщательно подготовлены и проходили весьма поучительно. Судя по организации, руководству учениями, разбору их командующим, стало ясно, что И. П. Уборевич не перекладывал эту сложную работу на штабных или других командиров, а все направлял сам.

На одном из учений отрабатывалось форсирование Березины. Командир дивизии Г. С. Иссерсон, увлекшись, подвез на автомашинах и разгрузил понтоны на берегу реки днем, на глазах у «противника», занимавшего противоположный берег. Мало того, он неосторожно прогарцевал по берегу верхом на лошади. За это на разборе ему крепко досталось от командующего. Некоторые командиры решили; «Погиб Иссерсон в глазах командующего!»

После войсковых учений была проведена оперативная игра с высшим командным составом. Находясь при штабе руководства, я видел, с каким искусством руководил игрой, менял обстановку, давал вводные и ставил новые задачи играющим И. П. Уборевич.

Перед разбором Иероним Петрович пригласил на обед присутствовавших на игре командующего Приволжским округом П. Е. Дыбенко, заместителя начальника штаба РККА В. Н. Левичева, Г. С. Иссерсона, уходившего из округа на работу в Москву, и меня. Опасения товарищей были напрасны: Иссерсон не погиб в глазах командующего. Частные ошибки, допущенные при форсировании Березины, не изменили мнения Уборевича об Иссерсоне как о высокограмотном командире. За обедом о его ошибках не было сказано ни слова. А когда пришло время расставаться, командующий тепло попрощался с ним и поблагодарил за плодотворную службу в дивизии.

Разбор оперативной игры с командным составом Иероним Петрович сделал блестяще. При этом он ни разу не заглянул в какие-нибудь записи, не поднимался на приготовленную для него кафедру. Он только переходил по мере надобности от одной схемы к другой и к справочным материалам о соотношении сил.

На ежегодном подведении итогов боевой и политической подготовки Вооруженных Сил сам по себе установился порядок, что в прениях задавали тон два славных командарма 1 ранга: начинал прения командующий Украинским (Киевским) военным округом И. Э. Якир, а вслед за ним выступал командующий Белорусским округом И. П. Уборевич.

Их выступления блистали развернутым анализом прошедшего учебного года. На основе этого анализа всегда выдвигалось что-то новое, принципиальное, дельное, находившее потом отражение в приказах НКО в виде задач в обучении войск на следующий год. К выступлениям Якира и Уборевича чутко прислушивались и крупные государственные деятели, и умудренные глубоким военным опытом боевые командиры, и политические работники.

Последняя моя встреча с Иеронимом Петровичем произошла в 1936 году. Это было на подведении годовых итогов боевой подготовки в Наркомате обороны. По окончании этой работы в Краснознаменном зале ЦДСА нарком обороны устроил товарищеский ужин, на котором присутствовали руководящие партийные и советские работники. Вечер прошел исключительно тепло. Все улыбались, говорили по душам независимо от рангов и положения. Особенно непринуждённо вел себя И. П. Уборевич.

И никто в этот вечер не знал о надвигавшейся грозе. Никто не думал, что находящийся здесь маленький, дегенеративного типа субъект - Ежов через несколько месяцев при покровительстве Сталина перебьет этот прославленный, имеющий громадные заслуги перед Родиной, золотой актив Красной Армии и тем самым в какой-то мере подготовит для нашей страны трагедию 1941 года...

ГЕНЕРАЛ-МАЙОР АВИАЦИИ А. И. ЧУГУНОВ

Он помнится так, как будто я виделся с ним вчера: всегда подтянутый, с хорошей строевой выправкой, умный и ровный в обращении со всеми - как на службе, так и в быту.

Я служил в штабе 5-й армии в должности помощника инспектора пехоты, временно исполнял обязанности инспектора пехоты, а затем был назначен в штаб Восточно- Сибирского военного округа начальником отдела подготовки и обучения войск. Это было в 1921-1922 годах, перед тем как Иероним Петрович Уборевич ушел от нас в Народно-революционную армию ДВР.