Лошади содержались, по моим понятиям, хорошо: помещение утеплено, фуража вдоволь, как следует вычищены. Так что я с удовольствием повел командующего в конюшню.

Приняв рапорт дневального, он похлопал лошадей по холкам, а потом что-то шепнул начдиву Чайковскому. Тот приказал мне:

– А ну-ка выйдите из помещения.

Я в недоумении вышел. Подумал: «Неужели не доглядел чего? Какая же у меня промашка?»

Не прошло и двух минут, как меня позвали в конюшню.

Вошел и ахнул: командующий и начдив курили, а вместе с ними - и дневальный! По уставу-то курить в конюшне запрещено.

На беду вошел командир полка с начальником штаба, говорит ему:

– Отдайте приказом: за нарушение устава начальника второй пулеметной команды и дневального посадить под арест на пять суток каждого!
– сурово посмотрел на меня, добавил: - Исполняйте приказание!

– Есть, - вытянулся я, - отправиться под арест начальнику пулеметной команды и дневальному по конюшне!

Только повернулся я к дневальному, чтобы вместе с ним идти на гауптвахту, командующий говорит командиру полка Гришину:

– Скажите, а часто приходится отправлять под арест людей из этой команды?

– За два с половиной года, как ею командует товарищ Смирнов, - доложил командир полка, - это первый случай, и я сам не пойму, товарищ командующий, как это боец...

Если так, товарищ Гришин, - перебил Уборевич, я прошу вас отменить этот приказ. Тут прямо-таки провокация с нашей стороны.

Так я и дневальный неожиданно были избавлены от наказания, а почему - я и сам не понимал.

Когда командиры ушли, я с пристрастием допытывался у потного дневального: как это он посмел закурить в конюшне? Оказалось, когда меня выдворили, Уборевич вынул портсигар и предложил папиросу дневальному. Тот оробел и отказался. А начдив подмигнул: «Бери, бери, чего там!» - и сам задымил папиросой. Закурил и Уборевич. Дневальный не посмел не взять папиросу и тоже закурил, полагаясь на то, что разрешило само высшее начальство...

Я долго не мог успокоиться из-за этого случая. А потом в полк пришел приказ: в числе других командующий наградил меня карманными часами за хорошую подготовку пулеметной команды.

Ко мне в команду прислали нового взводного командира.

Раньше он был командиром роты в Нижнеудинске, потом получил суровое наказание- шесть месяцев отсидел в тюрьме - и теперь с понижением попал ко мне.

Я спросил у него, за что его так наказали.

И он рассказал такую историю. У знал как-то Уборевич, что в Нижнеудинском полку командиры сильно развинтились, вместо занятий с красноармейцами играют по домам в преферанс.

Командарм сел в свой вагон, сзади прицепил платформу и поставил на нее автомобиль, которым сам хорошо управлял.

Доехав до Нижнеудинска, он переоделся в солдатскую шинель, сел в машину и остановил ее примерно в километре от расположения полка. Подойдя к первой попавшейся казарме, спросил: Здесь какая рота?

– Третья, - ответили ему.

– Ну вот, сюда я и назначен!

Вошел в казарму, огляделся: теснота, духота, белье на постелях несвежее...

– Что же так плохо живете?
– спросил он у красноармейцев.

– Да ведь какое начальство, такая и житуха, -пояснили ему.

А как кормят? Щи с «пycтoм» да каша с «нетом»...

И само начальство так же ест?

Начальство есть начальство! Пройди мимо их столовой - в нос так шибанет жареным, что, гляди, на ногах не удержишься.

– А в поле сильно гоняют?

– На это обижаться не приходится. Да и к чему теперь муштра? Война кончилась.

Увидев кругом грязь, Уборевич спросил:

– А часто здесь бывает ротный командир?

– А зачем ему? Он, поди, и сейчас пьяный лежит. Вон его домик - напротив.

Уборевич вспыхнул, заспешил к домику.

Встать!
– закричал он, увидев развалившегося на койке командира.

– Ты что, счумел, чертова морда?
– вскочил ротный.

– Вон отсюда!

Тут Уборевич распахнул шинель- блеснули его ордена, потянулся рукой к кобуре револьвера:

– А ну-ка дыхните на меня!

Ротный сразу все понял. Встал в положение «смирно», дыхнул.

– Командира полка ко мне!
– приказал Уборевич дежурному по роте.

Тот метнулся из дома, а ротный так и стоял, пока в комнату не вбежали командир полка и комиссар.

Уборевич холодно спросил у комиссара:

– Как у вас, товарищ комиссар, дела идут с боевой подготовкой?

– Я, товарищ командующий, как положено, занимаюсь своими делами. Пусть лучше командир доложит...

– А как у вас с политической подготовкой?
– повернулся Уборевич к командиру полка.

– Это дело комиссара, товарищ командующий... Я...

– Все ясно. Хватит! Завтра обоим явиться ко мне в штаб!

Командир и комиссар были сняты, понижены в должности, получили взыскания по партийной линии, а ротный отдан под суд.