В то время произошло своеобразное разделение труда: большевики борются с контрреволюцией всех мастей в России, а мировую революцию официально должен был осуществить III Интернационал. Лихорадочная активность коминтерновцев, опьяненных возможностью пустить на ветер битвы с мировым капиталом огромные, как им, наверно, казалось, безграничные ресурсы России, создавала массу проблем советским дипломатическим представительствам на Востоке. При всей зависимости КИ от Кремля эта организация с готовностью жертвовала национальными российскими интересами во имя «революционной целесообразности». Одним словом, в 1920—1921 гг., как говорится в одной восточной пословице, хвост играл тигром (во вред своему хозяину).

Начало деятельности Коминтерна в «афганском коридоре» было связано с рядом серьезных трудностей. В первую очередь, ситуация в российском Туркестане была настолько взрывоопасной и сложной, что из Ташкента предпринять что-либо практически значимое для экспорта революции в соседние страны было долгое время крайне сложно. Кроме этого, марксистские схемы в странах Востока не срабатывали из-за отсталости азиатских стран. При всем желании туркестанские коммунисты не могли найти для революционной работы «афганских большевиков» и индийских коммунистов.

«Интернационального» элемента в приграничных с Афганистаном районах имелось с избытком (индийцы, афганцы, иранцы, уйгуры), но по своему составу это были «социально чуждые» любой революции люди – большей частью торговцы, контрабандисты, сезонные рабочие и т. д. Один из индийцев так и записал в своей анкете для Туркестанского бюро КИ, что его призванием является работа повара, а про готовность внести посильный вклад в освобождение Индии от английского господства он дипломатично умолчал. Его собратьев по несчастью, оказавшихся в Туркестане в период Гражданской войны, также тянуло к работе, связанной с материальными ценностями. Все это было закономерно, но лишь усиливало анекдотичность ситуации вокруг «индийской» работы КИ в Туркестане.

Нестабильное положение «Совета интернациональной пропаганды на Востоке» (Совинтерпроп), преобразованного в 1920 г. в Туркестанское бюро Коминтерна, еще больше увеличивалось из-за действий афганских властей, которые бдительно следили за всеми иностранцами не только на своей территории, но и в Туркестане. Если прибавить к этому плохое знание коминтерновцами восточных реалий, картина получится довольно удручающая. В этой ситуации у КИ была единственная реальная возможность развернуть свою деятельность в азиатских странах: использовать советские дипломатические миссии за рубежом в качестве главных опорных пунктов, а коминтерновские структуры в Туркестане замаскировать под советские учреждения и подразделения Туркфронта.

На сотрудничество Красной Армии с Коминтерном в условиях Гражданской войны, которая, согласно установкам большевиков, должна была перерасти в мировую революцию, Генеральный штаб РККА шел с готовностью, подчиняя революционные мечтания коминтерновцев суровым требованиям «битвы пролетариата с буржуазией». Господствующие настроения в командовании РККА наиболее откровенно и по-военному изложены в обращении фракции РКП(б) Академии Генерального штаба к делегатам II конгресса КИ: «Дорогие товарищи! Мы с восторгом приветствуем в вашем лице МИРОВОЙ ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ (так в документе. – Ю.Т.) революционной победы. Мы видим в Коммунистическом Интернационале нашего непосредственного вождя и руководителя, ибо наша Красная Армия есть лишь передовой отряд Интернациональной Красной Армии, и мы являемся лишь ячейкой великого Генерального штаба, имя которому Коммунистический Интернационал. Мы клянемся бороться, не щадя сил и не щадя жизни, во всеоружии наших знаний и опыта за дело всемирного коммунизма, как мы это делали с оружием в руках»{1}.

В этом же документе генштабисты РККА четко сформулировали задачи компартий в борьбе за победу мировой революции. Разведдеятельность в пользу Красной Армии, по их мнению, должна была стать важнейшим направлением нелегальной деятельности всех зарубежных коммунистических организаций: сбор сведений о численности, вооружении и расположении воинских частей, полиции; наблюдение за передвижением армейских формирований; разведка планов генеральных штабов и внешнеполитических ведомств иностранных государств.

Таким образом, командование Красной Армии и руководство советских органов в 1920 г. признавали важную роль Коминтерна при решении всех внешнеполитических вопросов. Одновременно сложилась практика: коминтерновские структуры тесно сотрудничают с советской разведкой во всех регионах мира, включая Центральную Азию. В результате советские полпредства за рубежом становились штабами по руководству, финансированию и вооружению антиправительственных элементов; внутри структур РККА формировались интернациональные части и агентура для «закордонной работы». При этом фактически главная роль в победе мировой революции отводилась успешным наступательным операциям частей Красной Армии в сопредельных РСФСР странах. На Востоке же – интернациональным формированиям в составе РККА. Они должны были не только стать красноармейским авангардом, но и послужить ядром для создания мощных повстанческих формирований (армий) в своих странах.

В начале реализации этих планов в Центральной Азии руководству Коминтерна пришлось выбирать между созданием «антибританского фронта» в восточных странах и организацией «индийского фронта» против Англии. При общей цели эти два варианта деятельности Коминтерна в Азии существенно отличались друг от друга. Открытие «антибританского фронта» на Востоке было более масштабной задачей, которая требовала от Коминтерна не только фантастической траты средств, но и прочного союза со всеми антибританскими силами, прежде всего в исламском мире. Но даже общий враг не мог объединить ислам и коммунизм, большевиков и религиозных фанатиков, идею мировой революции с учением о джихаде. Одним словом, из-за острых идеологических противоречий между врагами Британской империи их долговременный союз был невозможен, что, правда, не исключало различных временных сделок между Советским правительством и исламскими националистами, которые были готовы сотрудничать с новыми российскими властями, но упорно избегали контактов с Коминтерном.